Земное и неземное.

(некоторые главы)
В обстановке нервозности

В очередной раз КМ на старте. Старт дан. Взвыли все восемь носовых двигателей. Корабль окутался водяным облаком. И вдруг с левого крыла срывается крышка гидроцилиндра. Она вертится в воздухе, летит вперёд, перелетает корабль и ныряет в воду по правому борту. Дан отбой. Двигатели глохнут. Бегут ко мне.
-Моисеев, ныряй за крышкой! Алексеев сказал…
Ну, да! Побежал, нырнул, достал! Шарить руками по илу на глубине 2,5 метра в полной темноте — дохлый номер! Крышка длинная, метров 5, но можно пройти мимо неё совсем рядом. Акваланги без воздуха и заряжать их негде.
— Если хотите, я буду руководить, но это нужно делать не так.
Кстати, руководителей там было много. Один умнее другого, и каждый умнее всех. Как говорят — до Москвы раком не переставишь. Бегут снова:
— Моисеев, он сказал — ныряй!
— А я сказал — нужно делать по-другому. Могу руководить!
Откидывается круглый люк рубки — вылезает сам Алексеев. Меня не видит в упор. Раздевается и лезет в воду. Начинает нырять солдатиком. Шарит, видимо, по дну своими длинными ногами. Ну, блин горелый, дела! Если сейчас он случайно найдёт крышку, то я буду числиться мерзавцем навсегда. Кому заклеймить меня — найдётся! (В ответственый для ЦКБ по СПК момент Моисеев отказался нырнуть и достать крышку. Алексеев сам его просил. А ведь ныряет, как крокодил! Но Алексеев сам нырнул и достал крышку!) Я испытываю большой стресс. Алексеев нырял долго и упорно. Злился так, что вода около него кипела, как около большого кипятильника в трёхлитровой банке. Но я, такой по жизни мягкий человек, в воду к нему не лезу! Держу характер. Идёт процесс воспитания высшего руководства. (Не навредишь — уважать не будут!) Наконец, он просто измучился, вылез из воды и ушел в рубку. Бегут…
-Он сказал — руководи!
-Так! Нужны: верёвка — 50 метров, два молотка и шлюпка с командой!
Всё было мигом. Привязываю посередине верёвки два молотка с расстоянием между ними 10 метров. Трал готов!
Один конец трала — матросику на корпус КМ, другой — в шлюпку. Матросик пошёл от крыла по корпусу в нос, шлюпка пошла от бортовой шайбы крыла тоже в нос параллельно корпусу. Молотки поволоклись по илу. Тут же трал зацепил крышку! Стоп! Всем стоп!!! И не дышать (чтобы крышка не сорвалась)! Тихо, тихо, чуть касаясь верёвки рукой, иду вдоль трала на дно. Вот и крышка!
Привязываю лёгость к крышке (лёгость у меня с собой) и выныриваю. Матросы мигом достают крышку и крепят её на место. Корабль усвистал. Испытания продолжились. Валерьяночку бы иметь для такого вот момента. Но в те времена не применял. А награда?! А вот награда…боюсь, что награда-то может всё ещё ищет героя! Правительственый заказ был. А вдруг найдут? Иногда по ночам вздрагиваю и нервно причёсываюсь.

Парус под крылом КМ

КМ в очередной раз должен был выйти в море, но то ли в прошлый выход Алексеев посадил его ближе к берегу, то ли топлива загрузили побольше, только, как он ни рычал всеми двигателями, но так и остался сидеть на мели. Без особой надежды на успех я предложил Доктору то место, где воздух по носовой кромке крыла выскакивает из-под него обратно, завесить прочной брезентухой. Не было, правда, решения, как убирать тряпку в режиме полёта. Она ведь будет тормозить. Неожиданно для меня он принял предложение. (Вот за что многие из нас любили Доктора — у него не залёживалось желание попробовать.)
Одна точка крепления треугольного паруса была довольно глубоко под водой, и, я её крепил сам.
И вот врубили двигатели, и махина, как пушинка, слетела с мели и скрылась за горизонтом. Тряпка сработала.
На берегу после выхода я бросился к нему.
-Ростислав Евгеньевич, как было в полёте? Тряпка не мешала?
-А как скорость набрали, её содрало потоком!
Смотреть на него, когда он чего-то добивался, было огромным удовольствием! Он заражал и заряжал хорошим, боевым настроением.
В то время я ещё не додумался, как убирать и выпускать тряпки в полёте. Получалось, что брезентуха оказалась устройством одноразового использования. Я думал, что Р.Е. больше вообще не будет её использовать, а просто после выхода будет останавливать КМ на более глубоком месте. Но однажды после испытаний в море уже на берегу с какой-то детской обидой в голосе Доктор сказал мне:
-Ну, ты что же не помогал мне ставить тряпку? Я воды нахлебался перед выходом досыта, сам ставил!
-Ростислав Евгеньевич, меня в списках на подготовку не было, и я думал, что не понадоблюсь. Откуда я мог знать?
-Чувствовать должен был!
Это было в начале нашего знакомства. С того времени прошло почти тридцать лет, но эта фраза до сих пор держит в напряжении. Прав он был. Должен был я чувствовать.
Не мог он удерживать в памяти тысячи мелочей. Командой нужно работать. Как-то он подытожил свои мысли вслух:
-Творчество — процесс коллективный!

Решётки

Однажды на стартовые двигатели КМ установили решётки, отклоняющие на время старта газовые струи вниз под крыло. Решётки тяжеленные из жаростойкой нержавейки. 8 двигателей — 8 решёток. Однако, как ни гоняли двигатели — КМ с мели не сдвинулся. Раскалённые газовые струи, проходя через решётки, теряли скорость и не поднимали корабль на старте. Алексеев понял, что это его прокол. Корабль неплохо и уже не один раз ходил и без решёток.
Очень оперативно решетки открутили и сбросили в воду. И сразу сообразили, что если сейчас корабль проползёт по этой стали, то могут быть повреждены детали крыла. Да и на будущее — иметь на месте стоянки под корпусом такие стальные сувениры не желательно. Самолёт с Александром Беляевым и его начищенной фотокамерой перед открытой дверью пошёл кругами в режиме ожидания. Корабли флотилии приблизились к экраноплану.
Бравые помощнички Алексеева срочно доставили ихтиандра Моисеева на корабль. По дороге они напялили на него маску с трубкой, ласты, плавки и по команде сбросили всё это в воду.
Работа закипела. Я стал нырять под каждый двигатель, привязывать капроновый канат к решетке, а матросики, человек по двадцать, хватались за другой конец каната и вытаскивали решётку на какой-нибудь корабль. Иногда, чтобы привязать канат, приходилось под решёткой подкапывать ил.
С работой я поторапливался. За мной наблюдали десятки, если не сотни глаз. Американцы со своих спутников-шпионов вылупили на меня свои телескопы. Флотилия разогнала с трассы и держала в страхе рыбаков и браконьеров. 9-ый отдел замерял высоту волны.
В ЦКБ по СПК постоянно звонили из министерства и штаба ВМФ. Каждую минуту вылетали в воздух миллионы рублей и долларов народных денежек. А г л а в н о е — друг Александр с фотокамерой на шее в самолёте над головой топал ногами от нетерпения. Будешь тут потарапливаться!
И всё-таки я не удержался и на последней решетке выкинул тайный фортель. Перед погружением я дал самую мощную гипервентиляцию лёгких и когда от избытка кислорода в крови уже стало покалывать кожу и закружилась голова, нырнул, зацепился пальцем за решётку и повис возле неё без движения. Кислород в крови в прохладной темноте расходовался медленно. Теперь-то я всё-таки должен признаться, что это был довольно дешевый и даже подлый трюк, рассчитанный на незаслуженное восхищение наивных людей. Руководство, конечно, чуяло, что тут что-то не то и поэтому ни разу не подбросило какую-нибудь там персональную премию или медальку какую. Видели шельму насквозь. Да и до меня ли им бывало, когда делили премии? В школе холуйства, мормонства, масонства по предмету «Организация попоек» я учился на одни двойки. В партии не состоял. В прохиндействе был балбесом.
Когда через 4 минуты я вынырнул, на кораблях раздались аплодисменты. У помощничков были каменные лица с надутыми щеками и неподвижными глазами. Оказывается, за это время они уже по несколько раз затаивали дыхание и не выдерживали.
Последнюю решётку вытянули на торпедник, и всё, всё, всё, всё пришло в движение. Флотилия стала разбегаться по штатным местам в море. Алексеев повёл КМ по плановым галсам. Шпион Хукер бегал около мониторов спутников, а Беляев над Каспийским морем гонялся за Алексеевым и, вывесившись из двери самолёта, щёлкал, щёлкал, щёлкал затвором фотоаппарата. Человек-амфибия блаженствовал в атмосфере всеобщего народного цекабешного восхищения.

Проблемы славы

Однако, восхищение продолжалось очень недолго. Сначала кто-то пустил слух, что у меня лёгкие до колен. Пустяк, конечно, но одно дело — геройский мужик, спортсмен, супермен, ну, пусть даже — человек-амфибия. Хотя, амфибия… это уже что-то холодное с жабрами.
Но лёгкие до колен!!!!! Тут вообще….. уродец какой-то, мутант!!!
Однако и это ещё не всё! Через какое-то время пустили слух, что я под водой могу дышать прямой кишкой, как это делает водяная черепаха. Ну, это уже полный абсурд. Судите сами. В тёплой воде очень мало кислорода. Это раз! У черепахи, как выяснила наука, вокруг прямой кишки масса мелких и крупных кровеносных сосудов, ей вытягивать кислород легче. Это два! А у меня, как я стал думать, видимо этих сосудов значительно меньше!!! Правда, в холодной воде кислорода больше, но для этого нужно резать дорогостоящий гидрокостюм и вставлять трубку для дыхания водой. Трубка эта постоянно мешает, да и в животе холодно. Это легко пощёлкать клювом кому-нибудь на ушко, а освоить новый метод дыхания — оч-чень не просто!
В плавательном бассейне, если спортсмены начнут обучаться этому способу дыхания, то вода будет пахнуть уже не просто соломенно-желтыми анализами и хлором, а…короче, к зданию бассейна вообще не подойдёшь. Вода станет коричневая… Тем, кто хоть немного поверил этим слухам, я рекомендую попробовать самим подышать водой, хотя бы дома в ванной. Вы очень быстро убедитесь, насколько это сложно. Лично у меня это не получается! Пробуйте, пробуйте! Книга Гиннеса по вам скучает!
Вначале я и не знал об этих слухах. Только стал я замечать, что хорошенькие сотрудницы от меня шарахаются, как от рептилии. Врач ЦКБ Зудина настойчиво предлагает пройти обследование в каком-то «очень хорошем» институте и не хочет допускать к работе. Нет, увольте, увольте, учёных медиков я представляю, им бы только кого-нибудь резать и защищать диссертации. Пусть лягушек режут!
Дальше-больше. Какой-то вежливый молодой человек с военной выправкой прямо у нас в отделе спрашивает вдруг меня, могу ли я под водой проникнуть в сормовскую атомную подводную лодку? А что я забыл в этой лодке, он подумал? Или решил, что шпиончик может случайно и проболтаться? А ему медальку на грудь или звёздочку на погоны?
Простой и наивный человек пустить такой слух просто не додумается. Тут нужен изощренный ум изобретателя и не просто изобретателя, а лауреата какой-нибудь премии. Ясно откуда ветер дует!

Юмор

С юмором у Алексеева всегда было в порядке. Один раз он наколол целую группу сотрудников, уважавших градус. Доктор проследил, чтобы они не приняли на грудь в обед. После обеда, ближе к вечеру, когда работнички уже зверели от дефицита важной составляющей в крови, он сказал, что если они будут хорошо работать, он покажет место, где мужичок промышляет толковым самогоном. Кстати, это по дороге в Горький, и Р.Е. отвезёт всех на своей машине домой.
Был конец недели. Но трудовой энтузиазм был наивысшим, а когда он стал уже истеричным и совсем стемнело, на алексеевской «Чайке» поехали домой. Остановились у дороги, идущей к одиночному домику.
— Кричите громче, мужик глухой. И убеждайте — он чужим боится продавать!
В полной темноте стучали в ворота и кричали очень долго и очень громко. Убеждали потом уже с применением волжской словесности. Лаяла собачища. Но хрыч закапризничал, и вина не продал. Семьи получили тружеников уставшими, но на удивленье совершенно трезвыми.
Позднее в ЦКБ выяснилось, что хрыч был сторожем на кладбище и в темноте побаивался покойников. А самогонкой он не промышлял. Когда участников этой истории просят рассказать поподробнее о том, кто и что говорил в ту ночь, то даже и сейчас они говорят об этом очень неохотно. Этот эпизод вошёл в сборник лучших анекдотов ЦКБ.

Проходная

Темп работы Алексеев задавал фантастический. Выдавали по новому кораблю каждый год. Такого темпа не существовало ни в одном авиационном или корабельном конструкторском бюро. Экономили каждую минуту. Переходы по коридорам почти бегом. Тому, кто ездил с ним на машине впервые, было страшновато. Первое время у меня, например, уставали руки. Слишком крепко держался. Но гонщик он был очень опытный.
Гнали как-то раз в Сормово. Резко остановились у ворот. Вахрушка не торопилась. Положено всем пассажирам выйти из машины и пройти через вертушку проходной с пропусками в развёрнутом виде. Но обычно заводская охрана была рада повидать Алексеева. Ему доверяли, улыбались и пропускали мигом. В этот раз было по-другому. Вохра холодно ждала. У левой дверки сзади сидел Иван Михайлович Шапкин — верный друг, заместитель и человек — шаровая молния. У И.М. был взрывной характер. Когда он взрывался, а это происходило часто, то у него от волнения становилась очень плохая дикция, и он начинал заикаться. Иван Михайлович опустил стекло, высунулся, сколько мог, и стал, ну очень громко, кричать на вохру. Смысл был примерно такой:
-Ты что, не видишь, кто едет?!!! Это же Алексеев едет!!! Прррропускаай!!!
Он оглушил вохру и всех, кто был в машине. Алексеев протянул руку и стал поднимать стекло. Голову и горло И.М. зажало стеклом. Кричать и ругаться стало очень неудобно. Да и звук стал высоким и нестрашным. Охрана заулыбалась и пропустила машину. Иван Михайлович сердился недолго — сердиться долго времени не было. Да и кругом уж очень все веселились. И.М. был шаровой молнией, но шутки понимал.

Дела подводные

Практичный Алексеев решил, что для работы будет полезно иметь в коллективе ЦКБ побольше амфибий, да ему и самому хотелось овладеть всеми секретами подводного плавания. И уже в командировке на Каспии он предложил мне организовать спортивную секцию подводников. Забегая вперёд, скажу, что строгой экзаменационной комиссии городского Морского клуба успешно сдали экзамены десятки подводников из ЦКБ.
Сам Р.Е. сдал экзамены на отлично. Окончательно он очаровал комиссию, когда сам, не дожидаясь коварного вопроса, сообщил, что сколь угодно долго без специального декомпрессионного выхода на поверхность можно плавать до глубины 11,5 метров.
Я понял, что сдавать экзамены он мастак.
Эту цифру я успел шепнуть ему за 5 минут до экзамена. Для комиссии Морского клуба эта цифра очень часто была поводом или снизить оценку, или дать переэкзаменовку.

Первое занятие

Первое занятие подводников состоялось на том же пляже в Каспийске, где Доктор мордовал меня на водных лыжах. В воскресенье я принёс туда акваланг.
Когда я увидел знакомую толпу амбалов с бицепсами, больше половины которых были под шафэ (воскресенье было!), то сразу захотел незаметно смыться. Только было поздно.
Меня ждали, сразу заметили, крепко обняли, акваланг отняли и тут же, не обращая внимания на мои громкие крики из текста программы обучения, напялили на самого активного, того, кто крепче всех вцепился в акваланг.
Подозреваю, что его активность объяснялась не уровнем знаний, полученных из моих выкриков по программе, а уровнем градусов в его крови и уровнем подготовки в кик-боксинге. Ногами он отбивался от других желающих одеть акваланг.
Была сильная волна, абсолютно мутная вода. Происходило всё на мелководье. Тот, кто должен был принести верёвку, не пришёл вообще. Алексеев не пришёл тоже.
Когда я чувствую себя плохо, то этот первый урок мне снова и снова снится по ночам. И, всё-таки, чтобы хоть как-то подстраховаться, из части толпы, которая не участвовала уже в борьбе за акваланг, я сделал кольцо оцепления. У кольца была задача не выпустить аквалангиста в открытое море, а при первом же контакте хватать его и силой тащить на берег. В центре круга аквалангист скрылся под водой. Когда один из оцепления закричал:
-Здесь он, здесь он!
Все бросились на подмогу, но ученик ихтиандра, пока собиралась подмога, успел отпинаться и ушёл в море. Дело принимало скверный оборот. К счастью, ученик волновался, дышал часто и быстро слопал весь воздух. Тогда он вынырнул, сбросил акваланг и поплыл к берегу. Мне удалось засечь направление на то место, где хмельная рожа вынырнула. Акваланг на дне всё-таки удалось найти. Вода дальше от берега становится более прозрачной.
Но здесь меня поджидала другая проблема. Коварство Каспийского моря с его очень пологим уклоном дна в том, что там сильные течения у берега. Ежегодно испокон веков это море утаскивает людей. Тех, кто бросается спасать, оно утаскивает тоже. Скорость движения с аквалангом была маленькой, и я чётко понял, что меня уносит.
Выручило то, что я быстро обнаружил около самого дна сильное течение к берегу. Водоросли своими хвостами тянулись к берегу. Мусор вдоль дна тоже плыл к берегу. Глубина была около 7 метров. Вверху ветер гнал воду в море, а внизу на её место поступала вода с моря. Я старался как можно меньше времени быть на поверхности. Только чтобы отдышаться. Экономил силы, двигался плавно, замедленно, но с силой. Гнал от себя панику.
Приятно было видеть, какая большая скорость у меня возле самого дна. Это очень успокаивало. И выволок всё-таки государственное имущество на берег. Акваланг ещё славно поработал. Первое занятие секции подводного плавания было закончено. Собственно, урок получил я. А от загубника акваланга, как его ни протирали спиртом, ещё два месяца несло бормотухой.

Второе занятие

На второе занятие подводников Алексеев выделил военный тральщик. Мы вышли в море, заглушили двигатели и стали дрейфовать. Глубина была метров девять, видимость — не больше двух метров. Я разбил всех на группы, проверил и выдал каждой группе акваланг. Сам я остался на борту корабля, чтобы сверху лучше за всеми наблюдать и вовремя консультировать. Всего было около 12 человек. Среди учеников были Ростислав Евгеньевич и Крошка.
Крошка работал прибористом. Своё прозвище он получил за атлетическое телосложение и приветливость. Это был настоящий богатырь земли русской. Его внешние данные всегда волновали хорошеньких женщин, а также шайки отморозков, слоняющихся обычно по городу Каспийску в вечернее время. Для этих сделать какую-нибудь пакость всегда было самым приятным в жизни.
Был момент, когда они со всем их менталитетом и холодным оружием набросились на Крошку сворой больше десяти человек. Один из наших шефов, который присутствовал при этом, рассказал, что всё было кончено мгновенно. Туземцы расползлись по асфальту в разные стороны очень быстро. Кому-то он что-то сломал, а один содрал кожу с лица об асфальт. Но засудить Крошку отморозкам не удалось — были свидетели и кроме них.
В какой-то степени Крошка был нудистом. На острове он любил погулять на солнышке и искупаться в море без порток. Море было в двух шагах от наших домиков. Его вид, когда он рано утром, размахивая плавками в руке и болтая всем прочим, шёл к морю, страшно возбуждал лис. Лисы обычно собирались стаями кушать заячьи потрошки на нашей помойке. С громким тявканьем и шумом они бросались врассыпную и потом ещё долго взволнованно лаяли за ближайшими барханами. Этот переполох будил уже всех командированных!
В жизни всё познаётся в сравнении, и однажды утром, когда Крошка только что проснулся и расхаживал по общей комнате в возбуждённом виде, кто-то сверху приложил на его восставшие достоинства амбарную книгу(11 формат). Достоинства были вровень с книгой! Все обитатели комнаты (кроме хозяина книги) были в восторге. Диаметр, конечно, никто не измерял. С тех пор на подружек Крошки я смотрел с каким-то благоговейным ужасом.
Был, правда, один момент, когда коллектив в своём узком кругу разбирал его персональное дело. В профком пожаловалась одна контрагенточка из Ленинграда, что он с ней обошелся грубо. Дело было так.
Сперва всё шло хорошо. Ночью они вдвоём вдоль моря ушли далеко от домиков. Свернули в барханы. И тут она, может быть, обнаружив нечто большее, чем она ожидала, запаниковала и стала отбиваться. Но с ним у неё этот номер не прошел. Отступать было поздно.
Коллективу Крошка сказал, что она сама его спровоцировала и разволновала. В свою вторую командировку контрагенточка к нему уже привыкла. Ночные барханы с удовольствием слушали её радостные стоны.
Как-то раз я встретил Крошку на лыжне в Зелёном городе. От одного толчка он мог скользить 15 метров.
У Крошки была красивая лысоватая голова на могучей шее. Через всю голову от бровей до затылка шёл шрам со следами швов.
Как-то в Каспийске он шёл по улице и никого не трогал. Сзади шла местная парочка. Горянка была хороша собой и тайно строила Крошке глазки. Кривоногий кавказец топорщился перед ней. У него был спрятан кусок стальной цепи и, конечно, ему не терпелось показать себя и применить цепь. Крошка оглянулся на девицу.
-Нэ аглядывайса! — начал наглеть горец.
-Ещё раз аглянэшса — пажалэешь!
Крошка оглянулся посмотреть на кавалера. В этот момент цепь распорола ему скальп на две части. Половинки скальпа съехали ему на глаза и уши. Крошка руками стянул куски кожи вместе и отправился к хирургам. Части скальпа сшили, а шрам через весь череп остался.
Но вернёмся к упражнениям в море. Изо всех сил Крошка работал ногами в ластах, но с места не двигался. Я понял, что он работает ногами, как на велосипеде. Как бы крутит невидимые педали. Это значит, что он просто толчёт воду. Я предложил ему полностью вытянуть ноги вдоль тела, оттянуть носки с ластами и двигать ногами, как при ходьбе, но почти не сгибать колени. Крошка и его обеспечивающий должны были погрузиться на 2-3 метра и отрабатывать это движение по горизонту.
Вот они скрылись. Через короткий промежуток времени метрах в 30 выскакивает на поверхность страхующий и кричит:
— Он от меня ушел! Я не мог за ним угнаться, а вода мутная!
Крошка врубил свои могучие ноги на всю катушку и, как торпеда, ушел в море. Овладел, блин, с первого раза! Я задёргался — не обеспечил безопасность обучения, потерял человека!
Потом метрах в ста на поверхность выбросился Крошка. Он сорвал с себя всё снаряжение, но ничего не бросил. Оказалось, он просто задохнулся от интенсивной работы. Акваланг не обеспечивал столько воздуха, сколько ему было нужно. Несколько человек поплыли к нему. Взяли снаряжение и потихоньку все вместе добрались до корабля.
И тут, час от часу не легче, я потерял Алексеева. Не вижу его и всё! Обежал палубу по периметру — нигде в воде нет. Посчитал по головам в воде — одного не хватает! Спрашиваю всех и каждого:
-Где Алексеев?
Все чего-то мямлят. Тогда я уже стал орать изо всех сил:
-Где Алексеев? Где Алексеев? Где Але-е-ек-се-е-ев?
Наконец, один ученичок скромненько так согнутым пальчиком показал под обнос корабля. Я лёг пузом на палубу и заглянул под обнос. Доктор прижался к самому корпусу, смотрит вверх, улыбается и помалкивает. Доволен! Заботятся о нём, а он юмор делает!
Правда, была для него в тот день и реальная угроза. Перед тем, как дать ему акваланг, я сделал из него два глубоких вдоха. Воздух, как будто, нормальный. Позднее я раскопал, что этот акваланг был заряжен ещё на заводе-изготовителе, и воздух, видимо, был с примесями масла. А это уже очень опасно! Сознание может отключиться без предварительных сигналов.
Доктор сказал мне потом, что после этого занятия он целых две недели кашлял и плевался каким-то мылом. После этого выхода в море — упражнения в мутной воде я прекратил вообще. Занимались только в плавательных бассейнах в Горьком и во время отпусков на Чёрном море.

Буква Д и буква Н

Нечаянно сбить маску на глубине есть вероятность всегда. Поэтому одним из важнейших упражнений я всегда считал плавание в акваланге без маски. В подводном плавании приходится переносить неприятные моменты: попадание воды глубоко в нос, попадание воды в трахеи. Приходится издеваться над собой.
Ушёл из секции подводников Иван Шапкин — верный помощник Алексеева. Три занятия хлебал он хлорированную воду, громко с матюками кашлял, сбрасывал с себя снаряжение. Но потом снова и снова упорно уходил под поверхность. И вдруг плюнул на всё и ушёл. Для меня это была потеря и укор как учителю. До сих пор не могу себе этого простить. Может быть, нужно было ещё чаще к нему подходить. Правда, не исключено, что у него была «волчья пасть». Тогда он просто физически не мог перекрывать нос изнутри.
С Алексеевым происходило то же самое. После случая с Шапкиным я от него почти не отходил. Два дня он глотал воду, кашлял, ругался, сбрасывал акваланг. На третьем занятии я уже из кожи лез — всё объяснял и объяснял:
-Вот буква Д и буква Н языком делаются одинаково — кончик языка вперёд к зубам. Но в букве Н — нос изнутри открыт, а в букве Д — закрыт. Та же буква Н, но гнусаво, по-французски. Как будто у Вас дасморк и дос забит слизью.
Р.Е. уходит под воду. Вот пошли пузыри — значит, сделал выдох и сейчас делает вдох. Ну, с водой втянет или без? Маски на нём нет. Всё тихо. И очень уж долго. Может, пора нырнуть и посмотреть? Чем чёрт не шутит. Но вот снова пошли пузыри. Значит, сделал уже один вдох без маски! Длинная пауза и снова пузыри! Значит, задышал-таки, окаянный! И тут Алексеев с грохотом, как кашалот, выбрасывается из воды. Сбрасывает акваланг, и, что есть силы, кричит на весь бассейн:
-Вот, как ты сказал, что Н по-французски, я сразу всё понял!
И что-то ещё говорит, говорит! Ну, знаете — такие моменты для учителя — праздник! Я уж думал: — ну, хана, пора с ним завязывать.
А, ведь, многие, особенно молодняк, это упражнение делают запросто. Нет проблем, говорят.

Маленькие хитрости

Были у меня в преподавании подводной науки маленькие хитрости. Пожалуй, даже две маленькие хитрости. Одну звали Зоя Рутина, а другую Нэлли Стулова (или железная Нэлли). Это были надёжные помощники. И, кроме того, они очень редко доводили меня до нервных потрясений. Упражнения, которые я разрабатывал, вначале я испытывал под их наблюдением на себе, затем их осваивали они. А потом уже это предлагалось всей секции, а барышни демонстрировали, как это делается.
Хитрость заключалась в том, что когда упражнение выполняет на глазах потрясённой публики хрупкая девчонка, а не какой-нибудь крокодил Моисеев, то любому амбалу, как бы это не было страшно, неприятно или трудно, ничего другого не оставалось, как только овладевать этим упражнением. Не срамиться же перед девчушкой! Небольно, кто знает, что, например, у Зои Рутиной грамот, дипломов и наград за победы в разного вида соревнованиях несколько десятков килограммов.

Железная Нэлли

Железная Нэлли (по паспорту — Н.Телегина, конструктор ЦКБ по СПК) мечтала прыгать с парашютом, но без очков она очень плохо видела. Ну, мы решили, что очки она спрячет где-нибудь поблизости и когда выпрыгнет из самолёта, то тут же их оденет. Строгую медкомиссию обойти стороной для меня особых трудов не составляло.
В конце концов, каждый в этой жизни имеет право на кусочек неба, моря и земли с травкой на ней. На аэродроме ей пришлось ходить без очков. И тут произошёл первый казус, который чуть не завалил весь замысел и весь труд. Всё было готово к прыжкам. Ждали только нашего самолёта. Обстановка стала напряженной. И вдруг Нэлли стала громко кричать:
-Ой, летит, летит!
Все, включая руководство, завертели головами. Я тоже. Самолёта нигде не было видно. Я посмотрел на Нэлли. Она не спускала глаз с жаворонка в небе. Быстрее, чем поднялась паника и начались разбирательства, я подбежал к ней и попросил её присесть около своего парашюта, а в дальнейшем ото всего отпираться.
Вскоре стали искать того, кто кричал — летит, летит. Один новичок (вот из таких потом стукачи и вырастают) стал показывать согнутым пальчиком на Нэлли. Но мы с таким презрением и так пристально на него смотрели, что он смешался и умолк. Обошлось!
Нэлли была лёгкой (по весу), и её унесло далеко от старта. Я напряженно наблюдал за ней. Она с земли не встала. С борта самолёта передали:
— Парашютист с земли не встал и парашют в длину не вытянул!
Такого кросса я давненько не бегал. В голове рисовались кровавые ужасы.
Она плашмя и симметрично лежала на спине с открытыми глазами. Крови нигде не было видно.
— Ты ушиблась?
— Нет.
— А чего лежишь?
— А так хорошо-о-о…
Ну, наверное! После такой напряжёнки. После грохота самолёта, свиста ветра, удара при раскрытии купола, удара о землю, пожалуй, действительно приятно полежать на травке, послушать жаворонков. К тому же еще и жива осталась!!!
Я быстро вытянул парашют. С самолёта это засекли и передали на землю, что всё в порядке. Уже позднее я получил упрёк за плохую дисциплину у моих подопечных.

Зоя

Зоя Рутина была всегда трижды надежным человеком. В командировках она, кроме токарных или электромонтажных работ, обычно возглавляла колпит команды Алексеева. ( Колпит — коллективное питание).
Интересно было читать спецтелеграммы Р.Е. и ответы на них:
-и ещё пришлите \то, сё, пятое, десятое\, также командируйте токаря Рутину сроком 30 дней тчк. Первый
Ответ:
-и ещё высылаем \то, сё, пятое, десятое\, также командируем токаря 7 разряда Алкашова сроком 30 дней тчк зам.нач. Заспяхин
Некоторые начальнички не могли отказать себе в удовольствии хоть в чём-то нагадить Алексееву.
Обычно Р.Е. (как, впрочем, и многие) называл Рутину — Зайка. Но когда она вела себя неправильно, своевольничала и озоровала, он называл её — Заизия.
Был факт, когда на охоте перед выстрелом в зайца, Заизия подтолкнула его под локоть. Алексеев, конечно, промазал, и довольный заяц удрал. Почти из кастрюли. Поэтому на охоту её брали только тогда, когда забывали, что эта васильсурская крошка иногда может вести себя в пользу дичи.

Когда до земли ещё целый километр

Как-то раз я должен был выскочить из самолёта следом за ней. Дверь была уже открыта. У самой двери, чтобы не было скользко, к металлическому полу был приклеен рифлёный резиновый коврик. Зоя, на всякий случай, конечно, встала чуть дальше от двери, рядом с ковриком. Когда дали сигнал, она сделала большой шаг вперёд. Нога, которая была сзади, поскользнулась назад, а передняя выскочила за дверь.
Из двери самолёта Зоя сразу пошла в перевёртку и стала наматывать на себя вытяжной фал. Когда фал натянулся, он стал с нее разматываться и стал крутить её уже в другую сторону. Потом раскрылся ранец парашюта, и все тряпки и стропы вывалились, и Зоя кувыркалась во всём этом и всё запутывала.
Ребята-москвичи в своё время хорошо поработали над конструкцией этого парашюта и, в конце концов, он раскрылся сам. Все стропы, перехлестнувшие купол, соскочили с него, и вот, наконец, раскрытие в чистом виде! Наблюдать всё это безобразие было тяжко.
Поскольку я был тяжелее, скорость спуска у меня была больше, и я медленно проплывал мимо Зои сверху вниз. Я планировал во время совместного спуска строить ей глазки и рожи, но, увы, увы…Какой-то приставала из новичков ещё на земле вытащил жёсткий воротник её меховой куртки из-под лямок подвесной системы парашюта. Я этот момент зеванул. Дело было зимой. После раскрытия парашюта лямки подняли воротник, и Зоя могла видеть весь окружающий мир только одним глазом. Я пролетал мимо и кричал:
-Зайка! Зайка!
Она вертелась под куполом во все стороны, но так меня и не увидела.

Йог-призрак коммунизма

Однако, вернёмся к делам подводным. Одно упражнение называлось Йог. Лучше всего его делать было в глубокой части бассейна. Нужно было нырнуть на самое дно, быстро выпустить абсолютно весь воздух из лёгких и сесть на дно. После этого требовалось сомкнуть пальцы рук в замок, крутить большими пальцами и независимо поглядывать друг на друга.
Когда я впервые объяснил суть упражнения, все пришли в ужас. Сказали, что без воздуха вообще невозможно всплыть, да ещё с такой глубины. Я же всех уверял, что без воздуха наоборот все будут всплывать значительно быстрее потому, что без воздуха сидеть в глубине очень страшно. И я оказался прав. Всплывали очень быстро и даже так разгонялись с глубины, что на полтора метра выпрыгивали из воды, как в дельфинарии. Отлично получалось у Зои с Р.Е. Они сидели на дне, крутили большими пальцами, смотрели друг на друга и состязались — кто кого пересидит. Потом долго разбирались — кто удрал первый.
Не у всех это упражнение получалось на 100%. Был в ЦКБ один симпатичный товарищ, замечательный и всеми уважаемый конструктор, почти пенсионного возраста. Казалось бы, у него это упражнение должно было получаться лучше всех. В нём совершенно не было жировых тканей. Любой узник концлагерей был бы толще него. Добавьте к портрету большой нос и большие пятки. Пятки и нос у него всегда были одного цвета. Или красного (если ему было тепло) или фиолетового (если ему было холодно). В конторе его любили и звали Призрак коммунизма.
Как конструктор, он много лет был зациклен на запасе прочности. А когда речь шла о безопасности людей, он всегда этот запас увеличивал, как и требуют правила. Именно поэтому он упорно не выпускал весь воздух из лёгких (хотя и клялся, что отдал всё) и поэтому не мог сесть на дно, как все. Я проводил с ним беседы, всячески убеждал, но, увы…Я даже погружался к нему и слегка тыкал ему в живот пальцем.
На каждый тычок он неохотно и скупо выпускал небольшую порцию воздуха и садился чуть глубже, но всё не отдавал! Что значит профессионал! Запас прочности, техника безопасности! Святое дело! Максимум, чего удалось добиться, был зазор между плавками и дном -100 миллиметров! А, впрочем, никто, ведь, не знает, какой удельный вес имеют святые мощи и призраки…

Проныр

Сормовский бассейн имеет длину 25 метров. По моей просьбе Зоя его проныривает. Для неё эта дистанция по силам. Она уже ныряла на глубину 20 метров. Туда и обратно это уже 40 метров. Потруднее задачка. Да и по дороге подышать негде — до поверхности ого-го!
Но Алексеев у нас новичок! Плавненько окружаем его. Зоя справа, я слева.
-Ростислав Евгеньевич, нужно пронырнуть бассейн…
-Да, ты что?! Нет. Это невозможно!!!
-А вот Зоя сейчас пронырнула!
-Что-о-о!!! Ты пронырнула?!
-Да, только что! Могу ещё раз!
Она стоит рядом, загорелая, тренированные мышцы. Похожа на африканскую скульптуру из красного дерева. Капельки воды на коже сверкают бриллиантами. Бурые глаза, то деловые и беспокойные, то неподвижные и холодные, как микрометр сормовского станочника. Деваться Алексееву некуда! Попался!
-Да, ладно, не надо. Верю.
Ловушка захлопнулась. Настроение у него сразу упало, но марку держит. Заволновался (дескать, не оскандалиться бы). Я рассказываю, как сделать гипервентиляцию. Наконец, нырнул и идёт между дном и поверхностью. Вот пошёл ближе к поверхности (на всякий случай, видимо). А вот вообще вышел на поверхность, но не дышит. Бассейн кончился, и он продул трубку. Кричит через весь зал:
-Я пронырнул!
Я киваю головой, несколько раз киваю — не кричать же — в зале эхо, как в соборе. Но он опять кричит изо всех сил:
-Я не дышал!
Теперь уже вынужден орать и я:
-Я видел! Видел!!!
Показываю на трубку.
Когда у него случался успех, радости он не скрывал. Хотя большинству запомнился сдержанным. Видимо, со всеми вёл себя по-разному, как, впрочем, и все мы.

«Подводный житель»

Подводный мир очень близок к миру сказок и фантастики. Упражнение «Подводный житель» было из этого мира. На дне бассейна по его периметру раскладывали несколько аквалангов. Участников было столько, сколько аппаратов лежало на дне. По команде все участники враз ныряли и подключались к аппаратам. Потом под водой звучали два удара железа по железу. Все оставляли свои аппараты на дне и по часовой стрелке проходили дистанцию до соседней точки питания воздухом. И здесь снова подключались к аквалангу, лежащему в этой точке.
Если звучали 4 удара, то движение выполнялось против часовой стрелки. Команда участников не появлялась на поверхности около 20 минут.
Более сложная разновидность этого упражнения, когда возле каждого аппарата кормилось воздухом по 2 участника.
Длительное плавание вдвоём с одним аквалангом хорошо тренировало длительность задержки дыхания и очень развивало взаимопонимание или взаимонепонимание напарников.

«Узник»

Упражнение «Узник», пожалуй, самое эмоциональное изо всех упражнений, хотя и самое сложное организационно. «Узника» приковывали наручниками на дне бассейна и отнимали акваланг. Те, кому его было жалко, носили ему воздух с поверхности в своих лёгких. Кормление воздухом происходило естественным путём, как у птичек, из клювика в клювик. В этом упражнении бывало трудновато комплектовать команды.
Почему? Ну, я думаю, вам приходилось когда-нибудь в туго набитом транспорте вдыхать воздух, который изрыгал из своих лёгких какой-нибудь пропитой курильщик, который только что на остановке бросил под ноги свой мерзкий окурок и напоследок, всосав в себя максимальное количество дыма, прыгнул в транспорт, чтобы очищать на вас свои туберкулёзные лёгкие.
Это только кажется, что Леониду Ильичу было приятно выполнять обязанности главы государства и целовать различных политических деятелей.
В этом упражнении всем хотелось получать душистый и сладкий воздух от наших русалочек. А сами русалочки хотели носить воздух только Алексееву. Его им было «жальчее» всех. В этом упражнении у него проблем с воздухом не было никогда. Некоторые русалочки пытались подавать воздух ему даже через уши. Мне это было непонятно. А ему и русалкам нравилось.
Под водой он хихикал пузырями:- Буп, буп, буп, буп!
Порой мне казалось, что на меня тоже хотят надеть наручники и сунуть под воду, чтобы я не приставал ко всем с выполнением упражнений.
Казалось также, что некоторые ходят в бассейн не овладевать знаниями, а просто искупаться и помыться в душе, и я их уже утомил, как назойливая муха.
Я не придавал значения тому, что наши занятия хорошо просматриваются с балкона бассейна, но однажды меня вызвали в профком и сказали, что если некоторые «подводные развлечения» не прекратятся, то льготных путёвок на Чёрное море подводники не получат!
Я уж даже приглашал всех профсоюзных активисток записаться в подводницы. Но мне очень холодно было сказано, что и нырять они не будут, и путёвок мы не получим, и что хлорированная вода бассейна разрушает шиньоны, а след от маски не украшает и без того противные профсоюзные физиономии.
Такому упражнению перекрыли воздух!!!

Дельтазмей.

По разным каналам стали к нам просачиваться сведения о буксируемых полётах на планирующих парашютах и воздушных змеях-дельтапланах.
По заданию Р.Е. я познакомился с москвичом Мишей Гохбергом, одним из первых российских дельтапланеристов, раздобыл у него чертежи и изучил конструкцию аппарата. У него дома помогал ему к празднику молодёжи в Москве доделывать дельтаплан-змей. Позднее на филиале в Чкаловске я стал строить свой змей-дельтаплан.
Следующий мой приезд в Москву был неудачным. На полётах с Мишей погиб генерал Мирошник, начальник отдела в Министерстве Обороны. Энтузиасты полётов яростно обвиняли Мишу, что он загубил такого влиятельного, прогрессивного, летающего мужика и надолго затормозил развитие дельтапланеризма в стране. Сам Миша уже две недели по 8 часов в день сидел в прокуратуре и писал объяснительные о том, что злого умысла с его стороны не было. Мише было не до меня. Посадят его или нет — было не ясно.
Вернулся я из Москвы с массой негативных впечатлений. Ясно было одно — Алексеева от дельтапланов на этом этапе я должен держать подальше. Сперва всем нужно овладеть самому.
Первый полёт на дельтаплане у меня состоялся на реке Троце летом 1974 года. В те времена во всём мире дельтаплан был просто большим воздушным змеем. Его буксировали за катером. Человек двигался вначале на водных лыжах, а затем поднимался на этом змее и летел над водой. И только через несколько лет научились летать с горы, а затем уже и в восходящих потоках.
Вопросов в этом деле было очень много, а ответы могли появиться в основном только из личного опыта. Аппарат мог плавать только на трёх пенопластовых поплавках. Но при малейшем ветре он у меня переворачивался. Несколько раз я увеличивал расстояние между поплавками.
Потом началось другое: как только катер за верёвку начинал тянуть змея, перекладина, к которой я крепился, уходила под воду. Наверное, дело было в конструкции креплении змея к буксирной верёвке и нужно было начинать с изучения на моделях, но аппарат был уже сделан и это толкало на авантюры. Организационно без помощи Р.Е. всё было сложно — нужно было всех агитировать и уговаривать.
Первый и последний полёт на этой конструкции происходил так: полуразобранную конструкцию водрузили на катер. Моторист почему-то всё ещё бегал по берегу.
— Поехали, поехали! Что тебе ещё нужно?
— Мне нужен топор.
— Для чего тебе топор?!
— Если ты начнёшь пикировать на катер, я отрублю буксир и сумею удрать!
Мне как-то сразу не понравился такой прогноз… Потом уж только оказалось, насколько он был точен. Алексеевские мотористы были тёртыми калачами! Но я в тот момент почему-то был очень рад, что он не нашёл топор.
Топор! Это так грубо!
Выехали за мост и за мыс, подальше от глаз людских. Я, как обычно, собрал аппарат, и его спустили на воду. Договорились, что я сяду на круглую пенопластину, привязанную к поперечной ручке дельтаплана, и на высоте 2-3 метра от воды буду учиться им управлять. Если высота начнёт увеличиваться, то уже с высоты 4-5 метров я просто спрыгну в воду.
Договорились, как лучше, но всё началось, как всегда. Ручка стала быстро уходить под воду. Я ушёл под воду вместе с ней. Поверхность была где-то рядом — бурун воды над головой просвечивал жёлтым светом. Я стал задирать голову вверх, чтобы добраться до воздуха и немножко подышать. Но вода под давлением потока начала лезть в ноздри и дальше в трахеи. Я повернул голову назад. Стало легче. Стал хоть иногда получать воздух. И тут вдруг почувствовал подъём.
Мелькнула мысль — не пора ли прыгать? Но, когда вода сошла с глаз, я обомлел. Какое тут — прыгать! Тут нужно держаться изо всех сил, чтобы не свалиться. Маленький катер был где-то далеко внизу. Высота около 30 метров. По катеру бегал моторист и искал, чем мою верёвку обрезать. А дельтаплан вместе со мной действительно стал пикировать на катер. Устойчивость по курсу оказалась безупречной.
Как уйти от катера сообразить я никак не мог — заклинило. Удар железа с человеком по железу с людьми ожидался зверский. И тут моторист прыгнул за руль и дал по газам. Катер рванулся вперёд и выскочил из-под меня. Рывок верёвки задержал меня в воздухе и удар о воду получился существенно легче. Тряпка дельтаплана шлёпнулась на воду плашмя, а я с сиденьем и трубами проламывался в глубину. Тряпки раздирались на большие куски, трубы ломались на маленькие.
Дельтаплана не стало. Парашют после этого стал мне казаться более надёжным летательным аппаратом.

Планирующие парашюты

Алексей Алексеевич Флоринский в каком-то иностранном журнале увидел фото, снятое с вертолёта. На нём виден был раскрытый парашют с человеком. От человека вниз к земле шла очень длинная верёвка. Конец верёвки тянул джип, который мчался по пустыне. Стало ясно, что люди начали летать на буксируемых планирующих парашютах. Алексеев сказал мне сразу и очень коротко:
-Доставай парашюты.
Я побывал в московском свирепо режимном Научно-исследовательском институте автоматических устройств (НИИ-АУ) — в простонародье — ПВР (Парашюты всея Руси). Именно здесь создаются все виды парашютов: грузовые, спасательные, десантные, тормозные, подводные, спортивные и космические. Я имел удовольствие потрогать руками специальный парашют для спуска аппарата в раскалённой атмосфере Венеры.
Оказывается, молва о страшно засекреченном гениальном конструкторе с Волги уже давно проникла в среду нестандартно мыслящих конструкторов. И они просто мечтали хоть что-то узнать о нём. С меня взяли клятву, что я постараюсь побывать у них вместе с Алексеевым. Вскоре такая встреча состоялась.
Бог мой, как ему были рады! Я убедился, что существует, кроме всяких заборов, взаимопонимание мыслящих людей. Нам помогли всем, чем могли, и даже больше. Подарили интереснейшие планирующие парашюты новейших разработок, в том числе «Крыло» и неизвестный даже до сего времени «Кальмар».
Подарили ленты, на которых мы потом летали много лет. В НИИ-АУ следили за нашими успехами. Ведущие конструкторы и испытатели (легендарных на Руси фамилий) приезжали в Горький и одобрили технику наших полётов. Мы разработали правила соревнований буксируемых парашютистов и в рамках ДОСААФ проводили красочные полёты и состязания. Я почему-то был уверен, что если человек стартует на почти раскрытом парашюте, то ему уже ничего не грозит. Но знания добывались из собственного опыта и, чем больше становился этот опыт, тем яснее виделись опасности.
Кстати, москвичи предлагали даже совместно изготовить и испытать надувные планирующие парашюты нашей разработки натурных уже размеров. Они дали им название «Русское чудо».
Первый полёт на парашюте был выполнен на взлётной полосе филиала ЦКБ в Чкаловске. За рулём автомобиля буксировщика был Р.Е. Его искусство вождения, в основном, обеспечивало и успех полета, и его безопасность. Он всегда и всё видел. Самой надёжной точкой крепления буксирной верёвки казалась грудная перемычка подвесной системы парашюта.
Однако, купол парашюта тянул не только вверх, но и назад. А в начале движения, когда нужно было бежать по земле, тянул только назад. Получалось, что буксир тянул человека за грудь ногами вперёд, а парашют за плечи вытягивал его назад. Набегающая земля всё время отбрасывала ноги назад и дугой выгибала спину. Бежать за машиной было невозможно. Прежде, чем удалось взлететь, я превратился в снежный ком. Но когда после большого мордохлёста взлёт всё-таки состоялся, то это было похоже на сказочный полёт во сне.
Высота птичьего полёта (около 30 метров). Уверенности в благополучном приземлении не было, это было ещё впереди, и окружающая красота была круто перемешана с ощущением смертельной опасности. Ярко светило солнце, белые поля, река подо льдом, тёмные сосны и ели медленно плыли под ногами.
На следующее утро я сообразил, что буксир нужно цеплять за свободные концы подвесной системы. Всё сразу стало проще и надёжней.
Позднее были разработаны: уздечка подцепки, замок отцепления от буксирной верёвки, устройство сбрасывания вымпелов и флагов в цели на земле, система сигнализации ногами, виды спортивных упражнений и правила соревнований, правила подсчёта очков. Разыгрывались: точность приземления, слалом, точность сбрасывания вымпелов и многоборье.

Летний полёт

Алексеев поверил в безопасность полётов больше, чем бы я этого хотел. Иногда он собирал слишком большие толпы сотрудников, которые, по его мнению, просто обязаны были понять всю прелесть полёта фантазии и тела. Тогда было сложно уследить за всем. Изо всех сил я старался заранее устранять трудные моменты. Но далеко не всё удавалось.
По каналам профсоюзов работников сельского хозяйства, партийных и советских органов, стукачей и сельских женсоветов окрестных деревень стали поступать достоверные сведения о том, что Алексеев и его всяких дел специалисты пытают людей. Они привязывают их на верёвку и таскают по колхозным полям и воде. Душераздирающие крики жертв травмируют психику коров и детей. Коровы снижают надои молока, а дети успеваемость в школе.
Тем более, что в памяти жителей деревень: Губцево, Матренино, Карабасиха (родина известного деятеля культуры артиста Карабаса-Барабаса), Яблонево, (где живёт бывший радист ЦКБ по СПК Александр Двойников, автор оригинальнейших проектов), Калганово и других, ещё живы бесчинства отрядов Емельяна Пугачёва, когда тоже было отмечено снижение надоев молока. Проверки сигналов проводились, но результатов проверок у меня нет. А жители деревень говорят об этом неохотно.
Я старался отрабатывать технику полётов без скопления людей, в спокойной обстановке вдвоём, но в этом случае летал только я. Водить буксировщик я не брался. Один летний полёт был просто фантастикой.
Я летел на красивейшем четырёхщелевом парашюте Т-4 над рекой Троцей от высоковольтки к мосту. Лента была метров 200. Высоту набрали больше 100 метров. Река стала выглядеть совсем узкой полоской, и я уже стал волноваться, сумею ли я приводниться? Приземляться на деревья категорически не хотелось. Долетели до моста и решили вернуться. Ветер был слабый. Алексеев прижался к правому берегу, а я ушёл в лес тоже вправо. За катером пошёл мутный след в воде.
Я подумал, что сейчас он врежется в мель и начнутся проблемы. Но тут он начал разворот влево. Верёвка стала ложиться в воду, а я стал опускаться на ёлки. Развернулись всё-таки раньше, чем я сел на деревья, и мы двинулись в обратный путь вверх по течению. Я опять вернулся к трассе над рекой.
На душе стало спокойно. В катере сидел надёжный мужик, понимающий на расстоянии и без слов. Это был трюк! Прошли весь путь до высоковольтки поперёк реки и на этом закончили. В катере он был один. Так Доктор ещё ухитрился сфотографировать меня в полёте! А ведь буксировка по такому сложному фарватеру, да ещё с хитрым грузом, требовала особого внимания. До сего времени восхищаюсь виртуозностью его вождения.

Падение в Троцу

Это был менее приятный, но полезный для науки полёт в этом же месте. Ветер был совсем слабый и почти поперёк Троцы. Взлететь над землёй никак не удавалось. Несколько раз Р.Е. затащил меня в воду. Парашют намок и стал страшно тяжёлым. С огромным трудом я каждый раз вытаскивал его на берег.
И тут подошла грозовая тучка, поднялся ветер, и на одном порыве ветра я вылетел вверх на всю катушку. Высота — метров 80. Пошла буксировка. Долетели до высоковольтки. Лезть под провода желания не появилось. Они были далеко внизу. Я решил, что полёт закончен. Можно отцепиться от буксира, пофинтифлять, как обычно, на парашюте при спуске и штатно приводниться.
Наношу удар ребром ладони по замку, и парашют свободен. Идёт, как всегда, сильный качь в обратную сторону.
А затем…парашют складывается, и я набираю скорость свободного падения! Мне повезло дважды: набрав большую скорость перед самой водой парашют слегка раскрылся и видимо сколько-то тормознул. И, во-вторых, здесь было глубокое место реки, и до дна я не достал. Лица у нас были, как минимум, очень удивлённые.
-А ведь ты мне сказал, что парашют сложиться не может?!
Крыть мне было нечем. Стало ясно, что это относится только к сухим парашютам.

Матренинский полёт

Село Матренино расположено на высоком берегу Горьковского моря. Матренинскую церковь видно за многие километры от села. Небольшая поляна на окраине села, зелёная травка, ромашки и тысячелистник. От оврага до обрыва — метров 40. Глинистый обрыв метров 10 высотой. Голубое небо и бескрайнее голубое море. Когда приехали киношники сделать красивый фильм о полётах на парашюте, лучшего места было не найти.
Я встал на краю Пугачёвского оврага. На поляне зигзагами разложили длиннющую верёвку. Один её конец прикрепили к моему парашюту, а другой подали с обыва на катер. Катера я не видел — он был под обрывом. Мотористу было дано задание, как можно скорее разогнаться до скорости 70 километров в час. Кромку купола, чтобы он сразу схватил воздух, с двух сторон подняли вверх. Справа кромку придерживала Надежда Куликова (позднее-Дюжакова).
Дали сигнал, и мотор катера взвыл под обрывом. Петли верёвки всё стремительнее и всё ближе ко мне стали исчезать с поляны. Когда смотришь на верёвку и знаешь, что ты на её конце, становится жутковато. Невольно растопыриваешь пальцы ног, чтобы с тебя не слетели ботинки, когда ты рванёшься в небо. Тебя-то могут ещё вылечить, а вот ботинки-то придётся покупать!
От волнения Надежда вцепилась в парашют мёртвой хваткой. В момент рывка она не отпустила кромку купола и тоже взлетела в воздух. Когда она отстыковалась от парашюта и вернулась на землю, купол уже перевернулся и не пошёл вверх. Я тоже не пошёл вверх, а на спине поскакал к обрыву.
Кротовые холмики так нещадно лупили по нижней части спины, что я вспоминаю каждого крота даже сейчас, через 30 лет после этого фантастического полёта, особенно в период смены погоды. Вдоль трассы моего движения по поляне в воздухе кружились белые лепестки ромашек и кувыркались зонтики тысячелистников.
Когда я сорвался с обрыва, то оказался лицом к куполу. Подъёмные сопла купола были на боку и тяги вверх не создавали. Я рванул правую бобышку управления, но купол стал заваливаться ещё больше. Через несколько секунд я должен был уже воткнуться в воду. Я извинился и стал срочно тянуть левую бобышку. До воды я не достал и взвился, наконец, в небо!
Я был зверски избит, но….. полёт состоялся, и я был высоко в небе! Красота сказочная! Белый катер делал огромный круг по голубой воде. За ним оставался на воде белый след из пузырьков воздуха. После такой передряги я вдруг запел хриплым баритоном:
Очи чёрные,
Очи страстные,
Очи жгучие,
И прекрасные…
Красивая жизнь продолжалась! И я ещё громче запел уже тенором:
Я встретил Вас, и всё былое
В отжившем сердце ожило,
Я вспомнил время, время золотое,
И сердцу стало так тепло.
Кстати, оказалось, что это пение над морем было хорошо слышно и на берегу, и в катере.
А вот оператор кинокамеры, когда увидел, что пилот пошёл не вверх, в небо, а поперёк поляны по земле, чтобы не тратить ценную цветную киноплёнку стыдливо отвернул камеру от меня и стал снимать цветочки и природу. Козленто!
Мог бы прославиться уникальными кадрами борьбы, ошибок и победы человека над обстоятельствами в экстремальной ситуации.
Когда катер, сделав круг по морю, проходил вдоль Матренинского обрыва, я отцепился от буксира и, повертевшись зигзагами в воздухе, приземлился на той же поляне, откуда только что улетел на спине.
В ясную погоду этот фантастический полёт живёт в моём сердце. В ненастную погоду я вспоминаю его и этих зловредных матренинских кротов нижней частью скелета.

Выпендрюки

Давно замечено, что все мужички по своей природе выпендрюки. Они только и смотрят, как бы им отличиться, выпендриться, навтыкать всем и что-то кому-то доказать. Правда, для этого порой нужно ещё что-то этакое придумать и заранее натренироваться. И, кстати, это замечено не только у людей.
Иду я как-то раз вдоль бугров Кузнечихи-1. Дует сильный западный ветер. Это ветер в гору через бугры. Из города к Волге по ветру летит ворона, вся очень важная и деловая. За ней тянется воронин приятель. У них, у ворон, всегда сама ворона всем командует. У бугров ветер подхватывает птиц и поднимает вверх. Они очень довольны.
И тут, вдруг, воронин дружок хватается клювом за длиннющую сухую травину, посильнее растопыривает крылья и начинает парить в восходящем потоке, как воздушный змей на нитке. Ветер его мотает на травине, а он просто глаза зажмуривает от счастья. Ворона оглянулась, и это дело ей сразу не понравилось. Ворона объясняет ему, что он поступает неправильно, а тот в диком восторге колышется на ветру.
Ворона возвращается и делает вид, что она может его и долбануть, если он не понимает нормального русского вороньего языка. Воронин приятель тут же отцепляется от травины и послушно летит за ней. Покорно так крылышками бяк, бяк, бяк, бяк… Но, как только ворона улетает метров на 60, он быстренько низом возвращается и снова хватается за полынину.
Через какое-то время ворона оглядывается, а его нет!!! Ну, тут уж она просто сатанеет и идёт на балбеса, как пикирующий бомбардировщик. Планирующий спортсмен (наш человек!) увёртывается и уносит ноги на некоторую дистанцию. Потом он объясняет своей подружке, что всё, всё, всё — он её слушается и больше так поступать не будет.
Чувствуется, что, если бы не эта кобра, уж он бы полетал, уж он бы порезвился!
Алексеев ближе нас всех был к природе. Мужская авантюрная закваска в нём была намного сильнее, чем у нас. Все, кто с ним работал, могут вспомнить, что он постоянно выискивал » патенты природы » (это его выражение) и пытался их приспособить к скоростным транспортным средствам.
Глиссированием он бредил всегда. В творческой команде Р.Е., например, постоянно изучались фотоснимки взлёта, полёта на экране и посадки с режимом глиссирования перетяжелённых птиц. Во многих комнатах ЦКБ висели такие фото.

Глиссирование

Первые самоходные пилотируемые модели экранопланов строили и испытывали на Чкаловской базе ЦКБ по СПК. Когда пришло время гонять огромные экранопланы весом в сотни тонн, потребовались просторы Каспийского моря, и Алексеев создал базу в Дагестане. Все чкаловские и горьковские умельцы ЦКБ по СПК стали ездить на испытания в Дагестан. В выходной день там можно было побродить по окрестным горам.
Путешествуя по Дагестану, как-то раз я поднимался в крутую гору по тропам, выбитым в склоне копытами животных. Склон был покрыт трёхметровым кустарником и небольшими деревьями. Несмотря на шум ветра, я вдруг услышал какой-то странный свист. Звук приближался сверху. И тут в полуметре от меня по вершинам кустов и деревьев вниз промчались две полутораметровых змеи. Они мчались друг за другом, как две лыжи. Это были желтопузики (они же персидские ужи, они же ящерицы без ног). Симпатичные, но непривычные для нас зверюшки. А свист издавала их чешуя при глиссировании по веткам.
В другой раз в глубоком обрывистом лёссовом каньоне реки Талгинки километрах в 15 от того места я вздрогнул от такого же свиста. Чуть ли не через мою голову пронеслась здоровенная змеюка длиной около трёх метров. Змея проскользила прямо по крутющему голому сухому склону и с треском бухнулась в куст по другую сторону дорожки, по которой я шёл. Она неподвижно валялась в кусте, как брошенные кем-то куски толстого каната.
Я смотрел на останки и жалел разбившуюся животину. Но тут вдруг стало казаться мне, что диаметр тела змеи становится все меньше и меньше. А потом по всем виткам её тела проскользил её хвостик. Совершенно бесшумно и без видимого движения она исчезла в своей норе. Чудеса среди бела дня!
Чешуя змей и рыб казалась нам прототипом покрытия надувных скег экранопланов второго поколения. Каких только чешуек я не делал! Изобретательство чешуек и реданов продолжается и сейчас.
Как многие дикие звери, Алексеев обожал глиссирование во всех его видах. Он даже изобрёл один совершенно новый вид глиссирования, достойный занесения в книгу Гиннеса, но об этом чуть позже. Процесс глиссирования завораживал и затягивал его. На горнолыжной трассе в селе Матренине, например, часа через 3 сногсшибательных разворотов всевозможного типа, разученных по иностранным учебникам, он впадал в некое состояние транса. И тогда звучала его знаменитая фраза:
-Нехожеными тропами, неизведанными путями!
Для нас это был чёткий сигнал тревоги. После этой фразы он начинал кататься уже не по трассе, а по глубокому снегу Матренинского обрыва. Глубокий нетронутый снег опасен для уставшего человека уже сам по себе.
Но кроме этого матренинские крестьяне имеют древнейший обычай сбрасывать под откос старые кровати, бороны, сенокосилки и даже комбайны. Чем кончаются эти «нехоженые тропы» нам было уже ведомо и было ведомо, как бороться с потенциальным травматизмом нашего дорогого шефа. Приёмчики были отработаны!
Какая-нибудь горнолыжница садилась на снег в известной позе симулянта-футболиста, бралась руками за ботинок, начинала раскачиваться и ныть тоненьким голоском:
-Ой, я ногу подвернула. Так больно. И так я замёрзла, что ужасно ухи хочется!
Даже просто от одного только слова — уха, произнесенного вслух, в морозном воздухе разливался такой аромат, что общее мнение, в том числе и Алексеева, было:
-Хватит на сегодня!

Глиссирование по траве

В этот день в мире появился новый вид глиссирования, изобретённый Алексеевым и коварно опробованный им на Моисееве. В лугах Волги за Сормовским и Цинковальным заводами имеется прекрасная трасса для полётов длиной около 4 километров. Тут в своё время на своих самолётах летали Олег Черёмухин, Владимир Мезенин, Евгений Платонов и другие нижегородские летатели. Один раз и мы приехали сюда летать на парашюте УТ-15 за алексеевской «Чайкой». Верёвка была всего метров 60.
Запустили меня. Я лихо взлетел на высоту метров 30, но дальше началось нечто странное — мощная машина тянула слабо, и я стал опускаться всё ниже и ниже. Я очень удивлялся и ждал, что вот-вот пойду вверх. Отцепляться стало поздно — при каче назад я мог удариться спиной о землю.
Естественно, я запереживал. Скорость всё-таки приличная — около 40 километров в час. Кувыркаться по земле на верёвке с такой скоростью — удовольствие ниже среднего. Да это и не планировали. Ёлки-палки!!! Высокие стебли травы стали хлестать меня по ногам, животу, груди, отбрасывали ноги назад и даже, как волны, подбрасывали вверх.
Приземляться в таком положении — на рыбку — было абсолютно противоестественно, и я терпеливо надеялся на лучшие времена. Трасса была длинная. До земли я не доставал, но и в воздух не взлетал. Шло глиссирование по стеблям травы. Больше всего мне не хотелось нарваться на железо в траве.
В конце трассы удалось всё-таки взлететь. Я тут же отцепился от верёвки и нормально приземлился на ноги. Взмыленный пошёл к Доктору разбираться:
— Ростислав Евгеньевич, ну, если Вы чувствуете, что машина не тянет, нужно очень резко дать стоп, и я бы приземлился даже с верёвкой! Так и делали всегда!
— Ты знаешь, не могу понять. Должна бы тянуть, а не тянет! Давай ещё раз.
— Ну, ладно. Давайте ещё раз…
Полёт повторился — один к одному. Взлёт на всю высоту, плавное снижение, глиссирование по высокой траве, иногда даже небольшие отрывы и подлёты, в конце трассы взлёт на всю высоту и очень резкий стоп. Полное недоумение у всех! «Чайка» — и не тянет… Алексеев был готов продолжать полёты, но у меня не было уже ни моральных, ни физических сил. На следующий день я обсуждал эти очень странные полёты в ЦКБ. Те, кто знал Р.Е. лучше меня, очень веселились:
-Да, ты что?! «Чайка» и не тянет! Ты его плохо знаешь! Он на тебе отрабатывал новый вид глиссирования! — Глиссирование живого человека по высокой траве.
-Но ведь я мог цепнуть какое-нибудь железо!!!
-Ты его плохо знаешь! Он наверняка заранее проверил всю траву.
Следует ещё отметить некоторые технические, психологические и организационные моменты полётов этого периода.
Во-первых, было очень много неизученного, и я всегда тайно был рад, когда в воздухе был я, а не он. Это был рациональный эгоизм с совсем крохотными вкраплениями выпендризма.
Во-вторых, вывести в полёт его было намного труднее. Он был существенно тяжелее меня, и ему требовалась большая скорость набегающего потока воздуха. А это или большая скорость ветра, или большая скорость буксировщика и трудности старта.
В-третьих, безопасность полётов во многом зависела от искусства вождения буксировщика. Водителей, равных Р.Е., не было вообще, а более или менее подходящих найти и обучить было непросто. Поэтому чаще всего я был летателем и человеком — легендой, а он оказывался просто водилой.
Можно только предполагать, как горько ему было на этих пирах духа (пирдухах) быть на вторых, казалось бы, ролях. Это при его-то неимоверном желании быть всегда первым. Как муторно ему было смотреть на мою сияющую от успехов физиономию.

Торпеда сугробов

Однажды зимой летали на взлётной полосе ЦКБ в Чкаловске. Когда закончили полёты, я предложил, что все отправятся на филиал в легковой машине Алексеева по льду, а я всю эту дорогу полечу на парашюте. Обычно два человека помогали куполу наполниться воздухом. Я предположил, что смогу один запустить парашют, а все люди уедут в машине. Руками я подброшу купол вверх, а Р.Е. в этот момент дёрнет буксирную верёвку. С моей стороны это была опасная авантюра. Но, видимо, успешные полёты оказали на меня головокружительное действие. Договорились и начали действовать. Все забрались в машину. Я подбросил купол, а Р.Е. дёрнул верёвку. Но ветер был слабый, и купол не успел наполниться. Он упал на лёд.
Далее картина выглядела так: по льду с нарастающей скоростью мчалась легковушка, набитая людьми. В ней было тесно, тепло и весело. На коленях летателей, сидящих на заднем сиденье, лежала тёплая румяная хорошенькая сотрудница в красивом горнолыжном костюме и аппетитно хихикала.
А на конце длинного буксира по гладкому льду за машиной мчался ваш покорный слуга и безуспешно подавал сигналы стоп. Когда я оказывался на спине, то скрещивал руки над верёвкой. А когда на пузе, то под ней. В моменты, когда живая торпеда пробивала очередной отдельный пушистый сугроб, снег через шиворот торпеды пролетал под рубашкой, под трусами и набивался в носки.
Вообще-то до базы было не больше четырёх километров. Сколько из них я пропахал на верёвке, мне оценить было сложно — голова постоянно делала дыры в сугробах, и было плоховато видно. Машина всё-таки остановилась, и я, похрустывая снегом в носках, пошёл разбираться. На меня смотрела очень удивлённая физиономия со святым и наивным выражением.
Знакомое, блин, выражение! Абсолютно искреннее…Вся труппа Большого театра при этом сравнении не больше, чем школьный драмкружок.
-Ростислав Евгеньевич, я же давал сигналы стоп!!!
-Да, ты знаешь, я видел, но он должен был раскрыться вот-вот. На большой скорости должен был раскрыться, просто обязан был раскрыться!
Отряхиваться перед посадкой в машину не имело смысла. Я был нафарширован снегом, как шпикачка мясом. Втиснулся я на колени летунов рядом с румяной и весёлой. Согнул торчащие из машины ноги. Дверка хлопнула. Поехали. Снег у меня под одеждой таял и тёплыми струйками стекал на колени летунов. Было, над чем подумать…
Чуть позднее я сидел под тёплым душем у него в ванной и никак не мог сообразить — какой у нас счёт! Он буксировал — я летал. Может быть, 3 раза в этот день. 3:0 в мою пользу, что ли считать? Потом он буксировал — я пахал траншею. Ну, пусть — один километр. 1:0 в его пользу, в пользу юмора? Расчёты какие-то сложные. До сих пор не соображу, хоть головой и не стукался. А может быть, стукался, но не помню? Нужно осторожненько поспрашивать участников тех событий…

Полёт А.Бутлицкого

Это был стремительный и очень короткий полёт Александра Григорьевича Бутлицкого. Лично я, в отличие от некоторых, никогда не озоровал над своими учениками. Ни-ког-да! Ну, правда, получалось иногда не так, как планировалось. Но, нужно сказать, и наука полётов не из простых. Обстоятельства, порой, возникают сложные.
Надумали, как-то, летать на планирующем парашюте на реке Парашке у Сормовского плавательного бассейна зимой. Снег был утоптанный. Там масса людей всегда катается на лыжах. Я сидел в кузове грузовика, который должен был делать буксировку. Взлетел А.Г.Бутлицкий стремительно. Хорошо взлетел, резко, красиво! Метра на четыре взлетел! Но его тут же повело в сторону бассейна. А там бетонные плиты выложены по берегам реки.
Пришлось резко отцеплять его от буксира. Плашмя прилетел Александр Григорьевич на снег. Удар, конечно, неожиданный, но всё-таки на снег прилетел, а не на бетонные плиты. Спас я его, можно сказать, от переломов и увечья. А.Г. человек, интеллигентный, особого вреда никому не приносил, и заслуживал более нежного обращения, хотя и был позднее начальником планового отдела ЦКБ по СПК. Но так уж получилось с ним. Прости, Александр Григорьевич.

Полёт Р.Е.Алексеева

Наступил день, когда решили, что можно лететь и Алексееву. Подобрали водителя, которому можно было более или менее доверять. Летать стали на бетонной взлётной полосе за рекой Троцей. Ветер нормальный, но по весу Ростислава Евгеньевича чуть слабоват и немного боковичок. Земля мёрзлая и почти без снега.
На полётах два ответственных места: на запуске и в машине руководителем полёта. Я решил остаться на запуске. Просто, видимо, в такой момент не мог оставить его одного. А, наверное, нужно было наоборот. Но и старт тоже очень важен. Практика показала, что можно разбиться прямо на старте. Только быть сразу в двух местах тоже невозможно.
Одели на Алексеева подвеску с раскрытым парашютом, подцепили буксировочную ленту. Буксировать должен был павловский автобус (ПАЗ). Вручил я ему в каждую руку бобышку управления куполом парашюта. Даю последние наставления. И тут, вдруг, он говорит, что парашютом можно управлять, перекашивая плечи, как в танце «цыганочка». У меня состояние стало близким к панике. Пытаюсь его срочно переубедить: Когда скорость парашюта мала, ход бобышки может быть 0,8 метра, а когда большая, всего один, два сантиметра. Снова вкладываю в ладони бобышки и даю «старт».
Купол ветром заносит влево. Кричу: — «Тяни правую!» Но он уже падает и едет по мёрзлому полю волоком влево. Наконец, купол повернулся вправо, но уже лишку, и он волоком мчится вправо. «Тяни левую!» Кажется, услышал. Купол выровнялся. Алексеев, наконец, поднялся в воздух и стал лететь над землёй на высоте, примерно, 1,5 метра!
И, вдруг, он бросил бобышки, а руки раскинул крестом. Сердце у меня оборвалось! Это пошла «цыганочка». На высоте метра три ветром его сносило влево. Когда он вышел на ветер, то набрал высоту метров 30 и после этого грохнулся на землю. Полёт почему-то не прекратили, и Р.Е. ещё летел на высоте 5 -10 метров. Я подумал, что если его буксируют с переломами, то они поступают не правильно!!!
От нас это было уже очень далеко. Машина не стала уезжать, (как можно было предположить в больницу), а направилась к нам. Минуты тянулись бесконечно. Автобус остановился. Ростислав Евгеньевич вышел из него и пошел ко мне. На своих двоих!!! Вид был очень взъерошенный, но радостный. Рады были все. Он жив и даже без переломов.
—Да. Ты был прав! Я, когда грохнулся, решил, что пора кончать самодеятельность. Нашел бобышки и стал ими управлять.
Вряд ли найдётся ещё человек, слышавший от него такие слова.
«Ты был прав!» Ну, не любил он это словосочетание! На что это похоже!? «Ты был прав!!!»
И как же нужно было треснуться, чтобы он сказал такое?! Какой орден может быть почётнее таких слов от Р.Е. Алексеева?
Спасли его длинные тренированные ноги, обутые в унты на толстой войлочной подошве, и плюс, конечно, прекрасная координация движений. Такому шасси можно позавидовать. Конечно, это не было чисто свободным падением. Парашют, видимо, сколько-то работал, хотя и был на боку. Но как он ухитрился в такой катавасии найти бобышки!? Фантастика! Они были вверху и сзади. Две маленькие бобышки. Видимо, очень жить хотелось!!!
И почти тут же он сказал важные слова:
-Да, теперь я понял. В тряпках великая сила!!!
Хорошая формулировка. К этому пониманию я тянул его давно и разными способами. Конструкторы, мыслители, услышьте эти слова великого Алексеева!!!!!!!! В тряпках — великая сила!!!
Теперь заглянем вперёд. Судите сами. Недавно заезжий парапланерист стартовал у кинотеатра «Электрон», поднялся под самую кромку облаков и на посадку улетел куда-то вверх по Волге за Сормово. Какое транспортное средство при сухом весе 7 килограмм может носить полезный груз больше 100 килограмм? Только тканевое.
А надувные баллоны в качестве шасси на алексеевских экранопланах второго поколения СМ-9 и «Волга-2»? Какая прелесть! Есть, над чем задуматься, сеньоры конструкторы будущих транспортных средств.

Боевой полёт Б.Зобнина

Начальник над группой наших отделов и верный помощник Р.Е.Алексеева Болеслав Зобнин за эти полёты на планирующих парашютах частенько называл меня «волчицей». Может быть, планировал прозвище приклеить. Я всё удивлялся странному прозвищу, и однажды он пояснил. Волчица, дескать, приходит в деревню и вертит хвостом, а глупые деревенские псы идут за ней в лес. Там их встречают волки и жрут.
А, возможно, у него в то время были какие-то охотничьи неприятности, и он обижался уже на всех. Может, охотничью собаку волки съели?! Вообще-то, я на него обиду не держал. Подумаешь, волчица! Сам-то он с ружьишком на острове Чечень, да порой и с Алексеевым, ночью на машине добывали зайчатину. Со свежим мясом были трудности. Лично я никогда и не считал его кровожадным охотником или насмешником. Просто так уж получилось с ним.
Прилетел он как-то неожиданно на чкаловскую базу на самолёте.
-Давай летать! Как это вы тут летаете?
Как снег на голову! А ведь для культурных полётов нужен ветер. Не сильный и не слабый, и чтобы в купол парашюта дул. А не как-нибудь сзади или сбоку. А тут давай, давай, давай, давай! Вот тебе катер, давай скорей!
Скорей всего, это Алексеев разогрел у него воображение и азарт. Наманил, одним словом. Вот он и рванул с внезапным визитом. Кто из нас волчица-то получается!?
Ветер с трудом удалось найти на северном берегу реки Юг. Ветер не сильный, но в спину. Примерно полметра в секунду. Чтобы выйти в полёт, ветер вначале нужно обогнать, а потом ещё добавить 7 метров в секунду. Кто уловил ситуацию, может слегка ужаснуться.
Но, во-первых, начальству отказывать не принято, а во- вторых, Зобнин мужичок был крепкий, азартный, подстать своему другу Р.Е Алексееву. Поскольку планировался полёт над водой, насчёт переломов я не волновался. Ну, и, всё-таки, охотник, да и начальник!!! Волчицей меня называл. А у волчиц свои взгляды на жизнь. Есть, например, такое понятие — «боевое крещение». (Дать рвань, иными словами).
Я был на катере, он стоял на берегу. Когда обогнали ветер, он упал. (То есть бегать со скоростью 8 метров в секунду оказался не мастак). Отцеплять его я не стал. На пузе с песка Зобнин вылетел на воду, в режиме глиссирования набрали взлётную скорость. На высоте двадцатиэтажного дома Б.З. учился управлять планирующим парашютом. Летел, в основном, нормально, но уж очень болтался.
Конечно, лучше было бы учиться в комфортных условиях, при ветре 6 метров в секунду, и прямо в купол парашюта, и не за один урок. Наконец, он всё-таки свалился. До последнего момента я надеялся, что дорогой шеф выправит купол и снова вознесётся в небеса. Поэтому я гнал катер дальше. Дал стоп уже только тогда, когда он должен был воткнуться в воду. Поэтому и скорость приводнения была о-го-го!
Приводнился наш руководитель плашмя, как бревно, и какое-то время катился по воде почти не отскакивая. Стропы парашюта перекрутились за головой тугим узлом и прижали голову подбородком к груди. Голова, конечно, освободилась, как только вытащили его из воды и сняли парашют. Шеф был в полном комплекте, как и перед полётом. Самолёт ждал его на взлётной полосе. Улетел он, как мне показалось, полный впечатлений и был чем-то даже доволен. Взгляд задумчивый, тихий. Но больше с нами не летал.

Звезда

И тут на нашем небосводе вспыхнула новая звезда. Ну, какой величины не берусь судить, но уж фитиль-то заметный. Да и по росту — о-го-го! А насчёт величины… — это у него ещё впереди. Выпускник авиационного института, специальность — самолётостроение, Виктор Петрович Морозов. Молодой, высокий, умный и красивый. Это было заметно сразу: и умный, и красивый. Одновременно! Ну, конечно же подозрительно! Потом оказалось, что он ещё и трудолюбивый, и талантливый.
Некоторые начальнички сразу вздрогнули — почуяли потенциального конкурента — и не напрасно. Впоследствии, к примеру, при последних судорогах демократии, в промежутке между Советской властью и диким русским капитализмом, коллектив отдела перспективного проектирования выбрал его своим начальником. А ведь эта публика не лыком шита!
Партийной клички у него тогда ещё не было.
Морозов оказался очень смелым, значительно смелее меня. Мою личную смелость к тому времени изрядно поели занятия парашютным спортом. (Я стал вдруг замечать, что костлявая не спускает с меня своих пристальных глазок). А вообще-то смелость (родная сестра уверенности) накатывает на человека волнами. У неё могут быть приливы и отливы. Очень большая смелость, правда, иногда может оказаться просто дуростью. Тут требуется постоянное внимание и анализ.
Порой было удобно пропускать Морозова вперёд. Особенно в сомнительных авантюрах. Во-первых, со стороны всегда виднее. И, кроме того — одно дело носить передачи в больницу, а другое — самому лечиться. Да и молодой организм вообще быстрее восстанавливается! Правда, меня частенько очень беспокоило, что он разобьётся быстрее, чем мы получим нужную информацию при кое-каких сомнительных видах полётов.
Первую успешную проверку в моих глазах он прошёл в буксируемом полёте на экспериментальном парашюте «Крыло». Красивейший яркокрасный парашют треугольной формы. (Правда, он имел мерзкую манеру вывёртываться в полёте наизнанку. Морозов, кстати, тогда ещё этого и не знал. У меня этот красавчик, Слава тебе, Господи, вывёртывался обычно на небольшой высоте и при глубоких снегах. Так что всё обходилось без переломов. В полёте только удовольствия было поменьше. Летишь и всё думаешь — а ну как опять?!
В тот период времени я был почти уверен, что крупные мужички (а Морозов был всегда крупным!) в принципе не могут иметь хорошую координацию движений, что всё до них доходит медленно, как до жираф. Естественно, я очень волновался.
Полёт состоялся на просёлочной дороге в Матренино за грузовиком. Парашютик для него был явно маловат, и скорость пришлось держать высокую. Морозов очень удивил меня (приятно удивил) отличным полётом. Я сразу зауважал его. Другие продолжали относиться к нему настороженно.
Ну, вы же знаете, как это бывает — красивое и умное лицо! Одновременно — и красивое, и умное! Очень подозрительно! Кроме того, он настырно стремился забираться в катер к Алексееву на буксировку моделей экранопланов над водой. Занесли как-то раз на катер модель удивительной красоты, типа летающее крыло.
Её долго строили, вылизывали, красили, полировали, балансировали, и вот, наконец, на выход! При посадке испытателей катер качнулся на воде, и Виктор Петрович наступил на середину модели ботинком 47 размера. Уж лучше бы он упал в воду или из-за насморка в этот день вообще не вышел на работу. Нога пролезла сквозь модель. На берегу модель с ноги удалось содрать, и, впоследствии её даже восстановили, она летала, но Морозова стали звать очень коротко — Слонопотам.
Как-то раз, решая задачу заготовки картошки на зимние ужины, мы с Морозовым на велосипедах поехали прямо на картофельное поле. В тот год был очень хитрый председатель колхоза. Чтобы не возиться с хранением картофеля, он просто выкапывал его плугами и бросал в поле. Все, кто там жил, вынуждены были уже хранить картофель в своих частных подвалах под свою ответственность.
Виктор Петрович (В.П.) взял с собой маленький рюкзачок, а я взял рюкзак, в котором он любил спать, когда мы путешествовали с палаткой. Когда мы собрались в обратную дорогу, то оказалось, что я свой рюкзак не могу поднять — многовато в него поместилось. Морозов легко вскинул его себе на плечи, и мы отправились.
Стемнело, как назло. Осенью ночи — глаз выколи. Едем… Тихо, даже собаки в деревнях не лают. Только наши педали поскрипывают. И вдруг кто-то врубил автомобильные фары. В.П. от неожиданности вильнул с дороги в сторону. Да и я тоже не люблю ночью любопытных.
А там была куча гравия, за ней был тоже гравий. На этот гравий В.П. почему-то прилетел лицом вниз. Ему на голову упал велосипед, потом уже прилетел огромный мешок с картошкой. Лицо очень заглубилось в гравий. Когда мы его отмыли, то оно стало ещё живописней. В этом был даже какой-то уголовный шарм! Ван Гог без уха не такой был пикантный!!!
Стали думать, какую версию пустить в ход. Про картошку — слишком прозаично и почему-то решили свалить на амурные похождения. Романтика всё-таки! Мол, срочно вылезал через форточку, а форточка маленькая, ну и спикировал лицом вниз. В это поверили сразу все.
Через неделю захожу случайно на модельный участок, а там стоит не меньше десяти огромных форточек!
Cпрашиваю:
-Что за странный заказ?
Мастер говорит:
-Сам удивляюсь! Дамочки какие-то жаркие пошли — все хотят большие форточки ставить!
В другой раз подумаешь, как клювом щёлкать! Тут или новый «Декамерон» начинается или новый вид спорта — полёты из форточек.

Дельтапланы

Это не сказка, это не бред,
Это мечты удивительный свет,
Это блуждающей мысли туман —
Из белых волокон сплели дельтаплан!
«Сокол» ретивый рвётся из рук,
Но в руках у меня ты, верный мой друг, Ты никогда не взлетишь без меня,
Так же, как я не смогу без тебя.
Снова ласкающий ветер зовёт,
Снова хочу погрузиться в полёт,
Птицам летучим хочу показать,
С крыльями люди могут летать!!!

С.А.Голубев

Первый в Нижнем Новгороде летающий с бугров дельтаплан построил Виктор Денисов, мастер с авиазавода.
А первый полёт на дельтаплане в Кузнечихе1 совершил Виктор Морозов. Вот как это происходило!
Собрал Денисов свой аппарат на бугре Кузнечихи1, и стали все пробовать на нём летать. Человек 6 пробовало, а полёта ни у кого не получилось. 2-3 шага пробежит человек под гору — и посадка. Никакого полёта.
И тут Морозов как закричит:
-Я всё понял, я всё понял! Дайте сюда!
А я в это время всё смотрел и соображал, соображал и смотрел. Ну, думаю, после Морозова буду пробовать! Но только после Морозова пробовать было уже не на чем — самый большой кусок трубы остался длиной всего 327 миллиметров!
Но это было зрелище! Он бежал под гору, как дикий мустанг, и потом полетел! Летел параллельно крутому склону. Все были в восторге и ужасе!!! Фактически-то это было классическое флаттерное пикирование, только мы тогда этого ещё не знали. Устройства «антипике» тоже ещё не изобрели. Когда Морозов решил отдать ручку от себя, аппарат врезался в землю и нужно было строить новый. Морозову, как обычно, хоть бы хны! Без переломов!!!
Денисов снова построил дельтаплан и научился на нём летать. Потом он научил летать всех нас.
Пожалуй, я был самым бестолковым учеником.
Не было ни одной ошибки, которую я не совершал бы, как минимум, дважды. А ошибки в такой науке! Мамма миа!!! Одной зелёнки какой расход! Правда, после этого я очень хорошо мог объяснить любому, в чём суть такой ошибки.
Построили и мы с Морозовым свой дельтаплан. Он был чёрного цвета, но летал хорошо.
Тут и выяснилось что горок, пригодных для полётов, и особенно для обучения, вблизи чкаловской базы нет. Единственное, что нашли, это был песчаный карьер на Крестах. Но это было не место для полётов, а тихий ужас.
На месте старта отвесная стенка. По стенке вертикальный восходящий поток и прикреплённый к верхней кромке обрыва воздушный ротор с горизонтальной осью вращения. Разбегаешься и сразу получаешь пинка снизу по носу аппарата. А по хвосту в этот же момент сверху бьёт нисходящая часть ротора. Если нарвать травы и бросить с обрыва, то она взлетает вверх, летит по ветру, потом резко вниз и к обрыву. Начинает крутиться в роторе. Ротор становится видимым. Правда радости это не добавляет.
Для меня полёт в карьере иногда развивался по такому сценарию: — в конце разбега я получал удар по носу аппарата снизу вверх. Хвост дельтаплана упирался в землю, а я болтал ногами над обрывом. Скорость становилась нулевой. Потом общий поворот вокруг хвоста на 180 градусов и полёт вдоль вертикальной стенки карьера. Аппарат носом, а я головой вниз.
Научиться ездить на велосипеде можно, только если ехать на нём по дороге. Научиться летать можно только в полёте.
До сих пор помню бесподобный вкус песка из этого карьера во рту и его музыкальный скрип на зубах.
А вот один мой ученик научился летать на дельтаплане за один день. Но он был мастером спорта и даже чемпионом области по гимнастике.
После дождей на дне карьера была не очень глубокая лужа. Старались в нее не попадать. Но однажды один наш коллега, летатель, друг, и, кроме массы других достоинств, очень большой чистюля, хотел пролететь подальше и подольше, и в какой-то момент вдруг понял, что из-за этого ему, такому чистенькому и сухому, придётся глиссировать на животе по этой луже и остановиться в ней лёжа. Его пронзительный крик до сих пор у меня в ушах! На базе его всегда очень любили. А тут сочувственную тишину вдруг буквально разорвал громкий бестактный визгливый хохот. Все вздрогнули и обернулись. Конечно, это надрывал живот Кал Степанович. (О нём чуть позже.)
Позднее какой-то негодяй на дне карьера вывалил кучу металлолома и летать здесь стало очень опасно. Было страшно смотреть, когда над этим железом пролетала славная летунья из 11 отдела — очаровательная Наталья Вяткина.
Сразу после гибели генерала Мирошника, я перестал докладывать Алексееву о наших полётах на дельтапланах. Он тактично не спрашивал. Береженого, и бог бережет. Хотя шлем и дельтапланерная подвеска на него были уже готовы.
Мой опыт полётов накапливался. В 1979 году я установил новый рекорд продолжительности полёта на дельтаплане: — 1 час 3 минуты. Этот рекорд зоны городов Поволжья держался 4 года. Для людей, чья работа связана с потоками воздуха, дельтапланеризм и парапланеризм очень полезны. Там человек буквально погружен в эти потоки. И всё-таки я умышленно не втягивал Р.Е в это дело. Он работал с огромной отдачей и производительностью. Так, как дай бог каждому бы работать. Вокруг него работал замечательный коллектив. А любой, даже простенький, перелом всё равно отвлекает от работы.
Для любителей летать в восходящих потоках воздуха Нижний Новгород имеет особое значение. Каждый день у ветра другое направление, а для успешного старта на дельтаплане или параплане нужно найти место, где ветер поднимается в гору. Нижний хорош тем, что имеются склоны на все стороны света.
Особенно ценны стометровки для западного (вдоль правого берега реки Оки) и северного (вдоль правого берега реки Волги) направлений ветра. В этих местах Николай Коротин на своём дельтаплане набирает высоту 900 метров. Под самыми облаками летают и парапланеристы. Приятно сознавать, что места полётов всегда в зоне действия городской скорой помощи. (Конечно, в случаях, когда она ещё способна чем-то помочь). Насколько это приятно, я прочувствовал как-то раз на собственной шкуре. Взлетел однажды поздно осенью в парке «Швейцария». И тут же пожалел, что взлетел. Ветер вверху дикий и рваный! Колотит нещщадно. Пинки идут такие, что того гляди перевернёт. Народу ни души. Вблизи берега к земле не пробиться — выбрасывает вверх. На реке льда нет — не сядешь. Садиться в городе — ни какого желания. Силы мои быстро расходуются. Морального духа уже нет. И тут в районе улицы Батумской на кромку откоса выезжает скорая помощь. Выходят мужики в белых халатах, смотрят на меня. Я бросаюсь к ним. Кричу:
— Просьба к вам — подождите уезжать, я тут приземлиться стараюсь! — Они кричат:
— — Да, мы уж видим! Давай, давай, старайся! Подождём! — Легче мне стало существенно! Ухитрился я приземлиться без поломок и переломов. Ушёл далеко на реку, сбросил высоту и к берегу. Сел в контруклон по ветру. Не самый любимый способ, но всё-таки посадка, а не трам-тарарам. Хорошие люди у нас на скорой работают. Спасибо им!
В 1979 году в Нижнем Новгороде состоялись грандиозные соревнования дельтапланеристов Зоны городов Поволжья. Соревновалось больше 40 человек. Всех победила легендарная Наталья Вяткина из 11 отдела ЦКБ по СПК, лётная карьера которой проходила и через чкаловский песчаный карьер (простите за каламбур).
На этих состязаниях участвовали и другие «чкаловские карьеристы» из ЦКБ: — В.Морозов, В.Дюжаков, В.Моисеев. Лично меня потрясли пируэты в воздухе со стометрового склона В.Дюжакова (ныне работающего на ЗМЗ). Опыт полётов у него был микроскопический, но не допустить его стартовать оказалось невозможно. Всегда буду благодарить всех святых, которые тогда за него заступились.
Время шло и, наконец, наступил день великих состязаний.

Великие состязания.

Как раз в тот момент я был председателем областной федерации дельтапланеристов. Приехали к нам спортсмены из разных городов Поволжья. Ветер был зверский. Стартовали с середины горы у кинотеатра «Электрон», а выбрасывало пилотов выше всех деревьев. Морозов успешно стартовал и стал парить над деревьями. Он летал 17 минут, и это было новым рекордом зоны городов Поволжья. Сотни зрителей просто выли от восторга! Женщины и дети почему-то уже плакали. А самого Морозова в эти рекордные минуты больше всего радовало то, что он надрал меня. У меня самый длительный полёт тогда был всего минуты 3. Он подлетал к месту, где я стоял и кричал:
-Моисеев, ты меня слышишь?!
Я отвечал:
-Слышу, слышу, но отойди, пожалуйста, от деревьев!
Он снова и снова подлетал ко мне и кричал:
-Я каждый день утром на работе буду подходить к тебе и говорить, что я тебя надрал! Ты слышишь?!
(Это походило уже на белую горячку!)
-Я слышу, слышу! Но отойди от деревьев — по-жа-луй-ста!!!
Но эта новая птичка — тук, тук, тук — («раздолбай», кажется) не внимала голосу тёртого калача, и в какой-то момент зацепила-таки вершину дерева. Наш чёрненький аппаратик взмахнул последний раз крылышком и, перевернувшись, затих на вершинах деревьев. Птичка тук-тук, задрав свои длинные ноги, замерла в аппарате, как в гнёздышке.
Потом ноги задёргались, и Морозов соскользнул с деревьев в глубокий снег. А в это время табун почти трезвых зрителей нёсся спасать нового чемпиона зоны городов Поволжья. Они подскакали к деревьям, где висел дельтаплан, и, задрав головы вверх, стали кричать:
-Эй, парень, ты жив?
Из сугроба прозвучал глухой голос:
-Да здесь я! Живой я!
Радостный табун полез на деревья и содрал всё, что на них висело. Наш дельтапланчик перестал существовать. Соревнования продолжались и на следующий день, но лично мне летать уже было не на чем.
Абсолютное личное первенство по многоборью (время полётов, прохождение трассы и точность приземления), надрав более 40 мужиков, в том числе и Морозова, завоевала Наталья Вяткина, легенда нижегородского дельтапланеризма. (А летать-то её научил кто? Ваш покорный слуга научил!!!)
Юрий Назаров, один из наших самых азартных пилотов предложил мне надрать Морозова на его аппарате. На беленьком «Полёте-1» я летал целый час и три минуты. Я подлетал к Морозову и спрашивал:
-Морозов, ты меня слышишь?
-Да, слышу, слышу!
-Так ты будешь утром на работе говорить мне, что ты надрал меня?
-Да, нет, не буду. Не буду я этого говорить!
Рекорд держался 4 года. Морозов, правда, говорит, что ветер тогда был очень сильный, и меня случайно закинуло наверх. И потом я просто уже не мог пробиться к земле. Сам, мол, был не рад, что так получилось. Болтался там, как «цветок» в проруби. Прилетел — синий весь уже был. Пальцы от ручки еле отцепили. Спиртом оттирали и внутрь лили. Но, вот, если внимательно присмотреться, мол, то, может быть, и не всё отогрели у отморозка.
Лично я-то думаю, что это просто интриги Морозова, поскольку сам ничего особенного не замечаю.
У некоторых спортсменов на этих соревнованиях опыт полётов был очень невелик. Высота же берега Оки у кинотеатра «Электрон», где проводились полёты, 100 метров, да и ветер был слишком сильный. Однако, остановить спортсменов было просто невозможно.
Чтобы ярче представить себе, например, полёт работника ЦКБ по СПК (Чкаловский филиал) Владимира Дюжакова, пустите лист бумаги из окна многоэтажного дома. Частенько я вижу этот полёт в своих цветных кошмарных снах.
Многочисленные потомки Дюжакова и его жены Надежды и даже, может быть, руководство Заволжского моторного завода, где теперь работает Дюжаков над новым двигателем, очень довольны, что в те дни он остался живым и здоровым.
Особенное восхищение у многочисленных зрителей вызывали полёты Натальи Вяткиной!
Несмотря на мороз и сильный пронизывающий ветер, вокруг нее всегда была масса народа.
С большим трудом удавалось освободить место, чтобы Вяткина стартовала. А когда она отрывалась от земли, раздавались буквально вопли восторга. Болельщики становились просто дикими и невменяемыми.
Нужно было видеть напряженные лица маститых аэродинамиков в битком набитом актовом зале ЦКБ по СПК, когда Наталья рассказывала о методах управления дельтапланом. Ловили каждое слово этой, совсем юной, сотрудницы 11 отдела.
По координации движений есть люди талантливые (они ближе всего к обезьянам в этом плане), есть менее талантливые, а есть совершенно бестолковые. Есть люди уверенные в себе, решительные, а есть более интеллигентные, во всём сомневающиеся и постоянно всё анализирующие. А летать хотят (или не хотят) всякие. Очень многим хочется сунуть в компьютер своей памяти кусочек неба.
Для многих полёт — это мечта детства, видения во сне.
Однако после тяжёлых травм обычно мы рекомендуем на гору больше не приходить. Даже если человек выздоровел, справился со своей психикой, есть ещё травмированные родственники, особенно мамы. Есть ещё, как оказалось, память каждой клетки организма. Перед следующим полётом они тебе припомнят всё!

Костлявая

Тридцать семь

Дрожит от нетерпенья «Сокол» мой,
Он опьянён слепящей синевой,
Я, подавив предчувствия волну,
Шаг в бездну делаю и вдруг…тону.
Как мне на этот раз не повезло,
Вот левый галс, и вот удар в крыло,
Я в стойке на руках к земле лечу,
Я должен жить, я очень жить хочу!
Натянутые нервы, как троса,
И ветер разрывает паруса,
Ещё мгновенье — лопнет жизни нить,
Мне только тридцать семь, я должен жить!
И мысли все спрессованы в комок,
Последний память делает виток, В калейдоскопе лиц твои глаза,
Ну, что же я тебе не всё сказал?
А солнце умирает вдалеке,
Водоворот последнего пике.
Пока я жив, надежда ещё есть,
И я молю: О, Боже, дай мне сесть!
Подбитый влёт дрожащий аппарат,
Был путь вперёд, и нет пути назад.
Не разжимая зубы, я кричу:
Мне б только выжить, я так жить хочу!
Я должен жить, чтоб снова полететь,
Я должен жить, чтобы летать хотеть,
Я должен жить назло паденьям всем,
Я жить хочу, мне только тридцать семь!

Вера Романовская

Иван Александрович Лугинин

Кузнечиха-1, западный склон. Именно здесь начались первые полёты на дельтапланах, и именно эти места были потом признаны наиболее коварными. Именно здесь за годы полётов набралось больше всего травм. Есть здесь один мысок, где можно неожиданно получить удар воздуха под одно крыло. Так называемый — мысковый эффект.
Как-то раз Иван Лугинин у этого мыска и получил этот удар, и был повёрнут на 90 градусов влево. Как будто в трансе он летел вдоль бугров и не шевелился. Я смотрел ему вслед и видел, что если он и дальше будет так лететь, то третий или четвёртый бугор зацепит левым крылом. Секунд через 10-20 это и произошло.
Обычно при такой траектории полёта мы делали резкий разворот вправо и красиво приземлялись где-нибудь на ровных местах под буграми. Это неплановое приземление Ивана в верхней части бугров не имело тяжких последствий. Но и я, и Иван поняли, что в неожиданной ситуации его может заклинивать. Мне стало ясно, что летать ему вообще не следует. Иван же не мог не летать.
Через какое-то время на этом же месте роковой мысок довернул его головой вниз. С высоты 30 метров Иван летел вниз головой не менее 4 секунд. Александр Сергеевич Самыличев при таком раскладе событий бросал ноги вниз за 0,5-1 секунду. Иван размолотил шейный позвонок на три куска.
Когда мы привезли его в родную 35 больницу, хирург увидел меня и просто озверел. Он показывал на меня пальцем и в ярости кричал:
-Вот он главный виновник всех этих травм! Его нужно в тюрьму сажать!
Долго шуметь у него времени не было — нужно было спасать Ивана. Ему на голову и спину нужно было срочно наложить общий гипс. Сестра сделала огромную лепёшку из гипса и марли и держала её в руках.
Мы с хирургом должны были поднять Ивана и освободить спину. Когда Иван оказывался в положении сидя, он начинал хрипеть, закатывал глаза и терял сознание. Я думал, что ему приходит конец. При этом он начинал дышать на автомате — так дышат люди, когда перестаёт работать головной мозг. Мы снова клали его на кровать и удавалось снова вернуть ему сознание. Так было несколько раз. С нас с хирургом сошло 7 потов. Это было ужасно!
Положение спас А.С.Самыличев. Он подошел вовремя. А.С. был развит необыкновенно. Чемпион Нижнего Новгорода по гимнастике, на руках он бегал быстрее, чем мы на ногах. Он взял в руки полуоторванную голову и вёл её над плечами Ивана, когда мы с хирургом его сажали. Сестра быстренько уляпала голову, плечи и спину гипсом. А.С. всё это время держал голову над плечами. В том же порядке мы вернули его на кровать, но уже с гипсом.
После пережитого вместе хирург даже стал ко мне относиться лучше. Три куска шейного позвонка Ивану стянули нержавеющей проволокой. Подтянутый вверх за голову и ногами вниз Иван лежал на наклонном деревянном щите несколько месяцев. Большие муки он переносил, когда к нему стала возвращаться чувствительность. Даже лёгкое дуновение воздуха он воспринимал, как касание горячим утюгом.
Вначале я мыл его сам, потом к этому делу подключился даже его суровый папанька. Позднее подключились дельтапланеристочки, которые заодно смогли хорошо изучить анатомию настоящего красивого мужчины.
Естественно первопроходцами в сложных процессах, как правило, бывают мужички. Добывая знания, они и должны рисковать собой. Женщины продолжают род человеческий и должны быть более осторожны. Лугинин сейчас обучает дельтапланеристов, а летает больше для педагогической науки. Собаку съел на этом деле. А ученики у него почему-то, в основном, самые хорошенькие нижегородские девчонки. Может быть, среди них какие-то слухи ходят об особых мужских достоинствах гуру? Иван, конечно, явление аномальное. По этому поводу, видимо, более глубоко могла бы объяснить наука во главе с Яном Генриховичем Голандом, нашим знаменитым психиатором.
Наставления по полётам на дельтаплане (НППД) Иван преподаёт не только на дельтадромах, но и в классе.

Александр Сергеевич Самыличев

Преподаватель пединститута, кандидат наук, мастер спорта по гимнастике Александр Сергеевич Самыличев научился летать на дельтаплане за один день. Это было потрясающе! Вначале освоил взлёт, полёт и посадку. И в этот же день сделал подворот по курсу. На всероссийских соревнованиях дельтапланеристов брал первые места. При мгновенных падениях даже с высоты 3 метра успевал повернуться спиной вперёд и ногами вниз, как при приземлении с гимнастического снаряда.
В один из хороших лётных дней он 11 раз стартовал со смотровой площадки у кинотеатра «Электрон» и после полётов на нее же и приземлялся. В промежутках между своими полётами я освобождал от зрителей площадку для его посадок и веселил публику комментариями.
-Я говорил, что это летает человек-птица. Звать — Александр. Он уже больше птица, чем человек. У него на нижней части спины начинают расти перья.
Когда Александр промахивался на посадке и, чуть-чуть не коснувшись земли, улетал вверх на дополнительный круг, (площадка там маленькая!) я говорил:
-Вот видите — он не может сесть. Ему легче летать, чем ходить по земле. Если ему удастся сесть, можете потрогать его руками. Только это надо делать быстро — он опять улетит!
А Самыличев удивлялся:
-Что за публика сегодня!? Бросаются после посадки, хватают везде руками! Извращенцы какие-то.
Я в этот же день стартовал и приземлялся на площадке только 8 раз. У него сил оказалось побольше. Он улетал и приземлялся 11 раз!!!
Судьба прощала ему много ошибок, но однажды мы обнаружили его в родной 35-й в состоянии комы. Ветки деревьев, видимо, помешали ему бросить ноги вниз, и он ударился головой. Три недели лежал он без сознания с ушибом мозга. Из могилы его вытаскивали наша нижегородская медицина и его жена Валентина.
Как-то раз Валентина сказала мне:
-Вот смотри.
Ему в ухо она шепнула:
-Саша, пошевели пальцем.
И он вдруг шевельнул пальцем. С этого упражнения началось его возвращение с того света к людям. Врачи не были оптимистичны. А.С. и его жена боролись отчаянно. Он научился самостоятельно есть, ходить, говорить и даже вернулся к преподаванию и науке. Своё тело А.С. вынужденно сделал научным полигоном и достиг многого. Александр Сергеевич, дорогой, мы тобой восхищаемся!

Полёт — загадка

В этом полёте было много загадочного. Прошло столько лет, но многое не ясно и по сей день. В.П.Морозов оказался с дикой стихией ветра один на один. В одиночестве собрал он дельтаплан с чёрным парусом в парке «Швейцария». Кругом были только незнакомые люди. Зрители. Посоветоваться было не с кем. Ветер был очень сильным. Может быть больше 15 метров в секунду. При таком ветре дельтапланеристы в Нижнем Новгороде уже не летают. Виктор Петрович нарвал пучок травы, и подошёл к обрыву.
Он высунул руку с травой в восходящий поток. Руку отбрасывало вверх. Морозов разжал ладонь. Трава взвилась вверх и стала крутиться в огромном воздушном роторе с горизонтальной осью вращения. Диаметр ротора был около 20 метров. О чём Морозов думал? Этого мы не узнаем никогда.
В.П. подцепился к дельтаплану, и воткнулся в поток. Его выбросило выше всех деревьев. Трапецию он удержал. Нисходящий поток ротора отправил Морозова к земле. Второй раз он вошел в восходящий поток уже на высоте 2 метра от земли. В этот раз он получил сокрушительный удар по носовому узлу дельтаплана снизу. Удар выбросил нашего Виктора Петровича на высоту десятиэтажного дома. Он совершил полумертвую полупетлю Нестерова и вошёл в землю носовым узлом дельтаплана.
Полумёртвого Морозова курсанты Зенитного училища положили в общую кучу с обломками дельтаплана. Между прочим дельтапланчик-то мы строили с ним вместе. И лётный шлем на голове Морозова был мой. Я раздобыл его у лётчиков на истоминском аэродроме. Лётный шлем и спас ему голову. Вмятина была 30 миллиметров. Я её потом кияночкой выправил. Металл был мягкий.
Морозов самостоятельно выбрался из общей кучи. Ему, как обычно, хоть бы хны. Только ноги побил. Но без переломов! Походка была немного странная. А вот! Не ходи летать в одиночку!!!

Кувандык

Следующим местом Зональных соревнований дельтапланеристов был назначен город Кувандык на Южном Урале. Разместились в пионерлагере у подножья огромнейшей сопки. Всё кругом выжжено солнцем. Дождей не было с весны. В кукурузе выкосили пятидесятиметровый круг для приземления. Флаг соревнований предложили поднять вашему покорному слуге. В то время уже как четыре года я удерживал рекорд длительности полёта на дельтаплане Зоны городов Поволжья.
Погода была очень жаркая. Восходящие потоки были такой силы, что попасть в круг приземления, мало, кому удавалось. Промазал и я. Подошёл к кругу на большой высоте, и стал сбрасывать высоту штопором. Диаметр штопора оказался равен диаметру круга приземления. Так и ходил по окружности. Докрутился до того, что через центр круга пройти не удалось.
Юрий Александрович Назаров вышел точно на центр круга, но на высоте 20 метров. Пройти над центром круга и улететь в кукурузу он не мог. Не на того напали! Он применил свой фирменный приёмчик — ручку полностью от себя! Для тех, кто не в курсе, поясню. Это полный стоп-машина! После этого Ю.А. спикировал точно в центр круга. Родного Кузнечихинского болота там не было. Там была твёрдая, как камень, южноуральская земля. Видеть, как на твоих глазах разбивается человек, это ужасно! Когда подбежали, он зашевелился. Как в песне: — Земля зашевелилась, и а-га! Поставили на ноги, стоит!!! Хлопнули по плечу, оказывается дышит! Пыль, правда, полетела по ветру больше, чем от половика. Лик весь в чёрной земле. Похож на Отелло. Живучесть оказалась отличнейшая. Ранее у млекопитающих вообще не встречавшаяся! Но, ведь это был экземпляр из 33 отдела ЦКБ по СПК, из алексеевского отдела ЦКБ имени Р.Е.Алексеева.
Несмотря на необычную манеру приземляться вниз головой, Юрию Александровичу Назарову присудили первое место по точности приземления на Зональных Соревнованиях дельтапланеристов Восточно-Европейской Зоны России. С большими почестями под музыку духового оркестра, Юрий Александрович опустил флаг соревнований. Недели через три-четыре Ю.А. мог уже свободно поворачивать голову. Знай наших!!! Кстати, Кувандык, это очень гостеприимный город на Южном Урале, а не способ приземлятья! И уж, конечно, не ругательство. Пожалуйста, не путайте.

Кто как летает

Дельтапланы строили сами. Изучали разные конструкции и строили,…кто во что горазд! Искусство летать, тоже, в основном, дар божий. Чем лучше координация движений, чем ближе человек к обезьянам, тем лучше он, как правило, летает. Хорошо летают водители транспортных средств. Отлично, почти всегда, летают гимнасты. Очень важно, конечно, разбираться и в воздушных потоках. Полезно и за птичками понаблюдать.
Чем меньше у дельтаплана киль, тем быстрее он начинает соскальзывать по горизонту при уменьшении скорости движения относительно воздушного потока. С большим килём при посадке с боковым ветром можешь получить в последний момент (когда сбросишь скорость для «вороньей» посадки) пикантный доворотик. Доворотик можешь получить и от бокового ветерка снизу при уменьшении скорости движения (например, при взлёте). Очень важно всё время чувствовать разницу между скоростью движения относительно земли и скоростью движения относительно потока воздуха.
Скорость потока может меняться незаметно. Небольшие неожиданные доворотики по курсу или небольшие скольжения в сторону могут служить сигналом о том, что скорость относительно потока воздуха маловата. В любой следующий момент может последовать падение. Лучше сразу ручку взять сколько-то на себя. Увеличить скорость. Многих хлопот можно избежать, если летать только на своём аппарате.

Психбарьеры

Как-то раз на полёты я припозднился. По направлению ветра полёты должны были быть у кинотеатра Электрон. Сила ветра очень подходящая. Ветер ровный. Только почему-то в воздухе никого нет. Подхожу ближе, все сидят на земле. От избытка оптимизма я подпрыгиваю на ходу. С грузом на плече в 30 килограмм. Все улыбаются. Почему сидим? Ага! Боковой ветер.
Стартовать трудно. Во время старта в поток высовывается вначале одно крыло. Элементарно можно схлопотать бочку, переходящую в пикирование. А все хотят жить и, при этом, быть здоровенькими. Я повёл всех в сторону Холодного оврага. Там боковой ветер попадает в кулуар и идёт вверх. Вверху поток воздуха вытекает из кулуара во всех местах перпендикулярно линии обрыва. Если стартовать в кулуар, то получишь поток равномерно под оба крыла.
Значит, никакой бочки не будет. Значит, стартовать можно. Нужно только найти место. Значит, боковой ветер, это не приговор, а просто психологический барьер. А психологические барьеры нужно преодолевать! Значит, нужен просто смелый человек!? Ну, вот ты, Моисеев, и покажи, как их преодолевать! Барьеры.
Пож-ж-жалуйста! Встал я на верхней кромке кулуара. Ветер под оба крыла идёт равномерно! Вниз 100 метров высоты, река Ока и автозавод. Слева километры до города Павлово. Вверх миллионы километров высоты. Справа эдоровенная берёза. Но я планирую лететь мимо неё. Простор!!! Значит, вперёд! Спокойно стартую, и сразу иду вверх.
Чуть повыше встречаю боковичок из Холодного оврага. Пикантный доворотик вправо. Мгновенно бью по берёзе. Она даёт сдачи. Откос очень крутой и высота уже набралась. Кувыркаюсь через голову, и падаю, падаю, падаю…Собственно, кувыркается и падает дельтаплан, а я наматываюсь подвеской на поперечную трубу. Свободный конец подвески кончился, и меня наглухо подтянуло к трубе.
Наконец, падение на склон. Склон крутой и удар получился скользящий, облегченный. Не очень сильный. Теперь катимся по склону. В конце концов, движение прекратилось. Подоспела помощь. Карабин отцепить не удаётся, нет слабины. Резать подвеску жалко. Пару раз меня перекинули через трубу. Подвеска ослабла, и карабин отцепили. Выбрались наверх. Я сразу стал править изогнутые трубы, ну и, конечно, остывать от пируэтов. Стало успокаиваться дыхание.
Среди нижегородских дельтапланеристов были два здоровенных брата Артемьевых с Автозавода. Младшенький (он был всего около 100 килограмм) философски подводит итог: — Нет, ну, Владимир Васильевич. Психологические барьеры, может быть, не нужно преодолевать? — Ведь, вот какая заноза?! Автозаводская? Все деликатные люди промолчали. Стоят, улыбаются. Посмотрели цирковой номер. Приняли к сведению. Посетовали, что на берёзине стало меньше листьев. Но решили, что ещё нарастут.

Доворотик

Как-то раз получилось так, что полетел я не на своём дельтаплане. Моя подвеска оказалась длиннее, и я пропустил свой альпинистский карабин с зубчиком повыше, сквозь узел из парашютных лент. Еле-еле просунул между лентами. Летали опять у кинотеатра Электрон. Отлетав, решил приземляться на узеньком пляжике у воды. Подлетаю к самой земле, отдаю ручку, и вдруг…оп-па, доворотик в сторону воды.
Ручку полностью от себя, полный стоп и… погружение в воду. Но я уже метрах в 10 от берега. Глубина здесь рядом с берегом. Плюс довольно сильное течение. Нужно отцепляться. На сухую-то я перед полётом еле просунул карабин сквозь парашютные ленты. Ножа, конечно, нет. Кожаные перчатки намокли мигом. С рук содрать не могу. Парашютные ленты намокли тоже. Разбухли. До дна ногами не достаю. Отцепиться не удаётся.
Иногда выныриваю подышать. Мчится ко мне моторная лодка. Ура! Сейчас спасут! Подлетает: — Помочь? — Помоги, помоги! Молча разворачивается и уходит вверх по Оке. Странно?! Начинаю выбиваться из сил. По берегу ко мне мчатся два здоровенных парня. Стараюсь сохранять силы. Сейчас помогут!
Подбегают, начинают расшнуровывать ботинки. Я только иногда выныриваю, взглянуть на моих спасителей и схватить пару глотков воздуха. Они уже снимают носки!!! Совсем скоро меня вытащат! Выныриваю ещё раз. Они закатали брюки до колен и смотрят на меня. Вода ледяная. Существует закон: — Спасение утопающих, дело рук самих утопающих! Дельтаплан тянет в пучину. А жить хо-чет-ся.
Начинаю снова отцеплять карабин. Этот проклятый зубчик, конечно, зацепился за мокрые парашютные ленты. Я его и раскачиваю, и толкаю, и дёргаю. Иногда ухитряюсь сделать пару вдохов. В итоге, как видите, отцепил карабинчик. Ай, да Моисеев! Ну, молодец! Живи долго!
После доворотика на берёзу, мне, может быть, сразу нужно было уменьшить площадь киля на своём дельтаплане? Точно в этом же месте приземлился (приводнился) и Александр Иванович Шалин. Один из сильнейших наших дельтапланеристов. Ему было труднее. Был крепкий мороз. Когда он отцепился, выбрался на берег и вытащил из воды дельтаплан, он весь обледенел. Было трудно выбраться в город. Несколько раз он соскальзывал по крутому склону к воде. Александр Иванович победил, то есть, остался жив и здоров, и в тот раз!

Проблемы дельтаплана

Проблемы полётов на дельтаплане заключаются в том, что его скорость мало отличается от скорости ветра. Ветер может с ним поиграть. Чтобы кататься на такой бешеной лошадке, как ветер, нужно очень хорошо лошадку изучить. Приборы, (например, вариометр) могут кое-что показать, но нужно разобраться в ситуации и ещё успеть среагировать.
Дельтапланеристы Нижнего Новгорода летают в основном вблизи земли. А это зона самой большой турбулентности. Даже, если удаётся летать повыше, эту зону приходится каждый раз проходить при взлёте и посадке. Выше ста метров потоки воздуха несравнимо спокойнее. Ниже ста метров вас поджидают и все роторы, с горизонтальными осями вращения, прикреплённые, к обрывам. И очень коварные мысковые косые потоки.
Чтобы не искушать судьбу, эту зону лучше проходить на самой большой скорости. Во-первых, время пребывания в опасной зоне становится меньше. А во-вторых, против ветра у вас и своя собственная скорость повышается. И вы уже не кленовый листик, а деловой экспресс.
Последние метры перед встречей с землёй имеет смысл опустить ноги вниз. Встреча с землёй может произойти чуть-чуть раньше, чем вы планируете. И скорость тоже может оказаться выше. Вы ещё только готовитесь к вороньей посадке, а вас нисходящий поток ротора прихлопывает, как мухобойка муху, подлетающую к столу. Есть разница, встретить землю ногами или встретить её физиономией.
Дельтапланерист Борисов с десятого класса ходит с искусственными зубами, а дельтапланерист Николай Лобанов носит усы на пришитой верхней губе. Ноги, как правило, отремонтировать легче. Для начавшего успешно летать дельтапланериста, иногда, как ни странно, бывает полезно разбить нос в самом начале обучения. Тогда он сразу понимает, что шутки нужно отложить в сторону. Нужно не только слушать инструктора, но и самому очень шевелить мозгами.
И самое главное, не ослаблять внимания к скорости и направлению потока воздуха, в котором находишься. В основном это контролируется кожей лица. Если судить только по скорости перемещения относительно земли, то можно ошибиться самым жестоким образом, и потерять скорость относительно потока воздуха. Дельтаплан всегда должен планировать. Парашютировать он не способен. При остановке в воздухе, он срывается в пике, и будет кувыркаться через нос. Может свалиться в штопор.
Как парашютирует дельтапланерист, я видел всего один раз в жизни на московских соревнованиях в карьере. Кажется, его фамилия была — Граф. Он парашютировал около 10 метров в центр круга приземления. У него был дельтаплан особой конструкции. А, вот как дельтапланерист останавливается в воздухе, и после этого падает, я видел многократно. Это ужасно!
Если дельтапланерист летит по ветру, скорость его движения относительно земли может быть очень большой. Но скорость его движения в потоке, при этом может оказаться опасно маленькой! И наоборот, если он летит против ветра, то относительно земли, он может стоять на месте или даже пятиться. А скорость относительно потока воздуха в это же время может быть вполне достаточной для безопасного полёта. Истинную скорость может сообщить только кожа лица или скоростемер. Птичкам о скорости в потоке докладывают чувствительные пёрышки.
Отто Лилиенталь

Этот человек первым построил хороший балансирный планер и научился летать с возвышенностей. Его аппарат был сделан из ивовых прутьев и парусины. Наука планирования вблизи земли очень не проста, особенно, когда не с кем даже посоветоваться. До своего гибельного полёта он выполнил более тысячи полётов.
Его полёты дали мощный толчок мыслителям и умельцам. С него началась авиация, которой все сейчас пользуются, и не очень-то часто вспоминают погибшего за науку Отто. Между нашими жизнями проскочило более 100 лет. Но вот он стоит перед вами на бугре и внутренне готовится лететь. Сейчас он будет между небом и землёй, между жизнью и смертью. Ради чего? Как это знакомо!
Отто, ты наш человек, человек летающий! Ему было труднее – он был один, и он был первый! За нас он принял свою муку. За тех, кто сейчас посапывает в уютных креслах самолётов, и летит по своим делам. Сравнивая аппарат О.Лилиенталя с аппаратом В.Денисова, каждый сейчас скажет, что Отто нужно было сделать трапецию и, тем самым, опустить центр тяжести. Только не было у него советчиков.
Свою особую роль в рождении авиации сыграла тряпка, которая была использована уже в планере О.Лилиенталя. Кстати, сейчас тряпка (скорей — современная синтетическая ткань) вновь выходит на сцену.

В тряпках — великая сила !!!

Эту долгожданную для меня фразу произнёс Ростислав Евгеньевич Алексеев. Произошло это на взлётной полосе Чкаловского филиала ЦКБ по СПК зимой, после того, как он первый раз пролетел несколько километров на буксируемом за автомашиной парашюте, и крепко треснулся о мёрзлую землю.
Маловато, кто сейчас об этом задумывается, но тряпки в последние годы сделали могучий рывок вперёд. А произошло это уже около 30 лет назад.
К успехам тряпки добавьте успехи в области алюминиевых сплавов (появились трубы из металла марки Д16Т), и результат таков:
1.Были разработаны современные конструкции дельтапланов. Стали возможны полёты людей в восходящих потоках воздуха, в том числе, и в Нижнем Новгороде. Николай Коротин у кинотеатра «Электрон» на дельтаплане своей конструкции набрал высоту 900 метров! (Правда, и первое место по травматизму и гибели спортсменов горные лыжи в то время передали дельтапланеризму).
2.Появились мотодельтапланы.
3.Появились парапланы (парашюты планирующие). (Хотя и первое место по травмам, в том числе, и по гибельным, дельтапланы сейчас передали парапланам.)
4.Появились мотопарапланы. По одному варианту — мотор с винтом ставятся на тележку с парашютом, по другому — мотор с винтом крепятся на спине парашютиста.

Струя

Попав в трубчато-тканевую струю ваш покорный слуга в припадке восхищения (трубами и тканью) разработал и испытал следующие пилотируемые опытные образцы транспортных средств:
А) — трубчато-тканевый экраноплан по прототипу — Липпишь-Двойников.
Б) — трубчато-тканевую грузовую амфибийную платформу с разгрузкой и тягой от воздушного винта с мотором в носовой части — прообраз будущего аппарата ТАП (транспортная амфибийная платформа).
В) — более двадцати экспериментальных пилотируемых трубчато-тканевых аппаратов на воздушной подушке различных компоновок.
Г) — товарный образец аппарата типа «Торос-1». Чертежи и фото опубликованы в журнале «Моделист-конструктор» номера 11 и 12 за 1995 год. Таких аппаратов изготовлено уже более 20 экземпляров.

Баллоны!

Появление баллонов, это уже начало новых времён! Первый экраноплан второго поколения (летающее крыло) «СМ-9», разработанный Р.Е. Алексеевым, в качестве шасси имел воздушную подушку и три надувных скеги (три баллона).
Когда стали испытывать СМ-9, Алексеев пригласил меня покататься пассажиром, а после полёта спросил о впечатлениях. Испытания СМ-9 были, пожалуй, вообще самые первые в мире испытания транспортного средства на надувных баллонах на самолётных скоростях. Волна была приличная. Когда скорость приблизилась к предотрывной от воды, стало жутковато!
Волны были совсем рядом, и на этой скорости сила их ударов вызывала мрачные мысли. Можно было представить, что было бы, если прыгнуть сейчас в воду. Очень долго отскакивал бы от воды с уже перебитыми костями. Волны били по экраноплану, удары были ужасными, но… до моего сиденья они не доходили. Я сидел, как на полуспущенном надувном матрасе. Чувствовалось, что если хоть один удар достанет до моего сиденья, то кости моего таза составить вместе будет почти невозможной хирургической задачей. Мне очень, очень, очень хотелось, чтобы этого не произошло. И тут вдруг наступила блаженная тишина — мы оторвались от поверхности.
Эмоции были яркими, хотя я всё время мысленно говорил себе, что Доктор уже несколько раз до меня летал на этом дьяволе, и несколько раз вернулся целым и невредимым.
Вся суть в том, что тряпка практически не имеет массы, и она не отскакивает от воды, легко прогибается, отстраняется, не воспринимает и не передаёт удар волны или препятствия непосредственно на корпус. Воздух над тряпкой в баллоне легко сжимается и расширяется.
Чуть-чуть скачет давление в баллоне, но удары волн не доходят до корпуса жёстко. А значит, корпус над баллоном можно изготовить из тонких и лёгких металлов. И пассажиры, и всё оборудование, и грузы на корабле не получают этих ударов. Расчётные перегрузки становятся существенно меньше, корабль становится легче и дешевле, может взять с собой больше топлива.
Как-то раз Алексееву понадобилось агитнуть какого-то заезжего представителя, и он пригласил меня рассказать о моих впечатлениях у него в кабинете. Алексееву особенно нравилось сравнение с полуспущенным матрасом. Моё образное описание, кажется, пошло на пользу.
После испытаний СМ-9 надувные баллоны стали очень популярны у нижегородских конструкторов. Их применили на алексеевских экранопланах «Волга-2», на экранопланах «Амфистар» Дмитрия Николаевича Синицына, на самолётах Олега Черёмухина и Виктора Морозова, на аппаратах на воздушной подушке Владимира Латышенко, Станислава Алексеева, Сергея Приходько, Сергея Дербенёва, Баландина, Андрея Кавалерова, Дмитрия Долгова, заполярного конструктора Владимира Дюжакова, Владимира Моисеева.
А уж что с баллонами и прочими тряпками в рамках безвременно съеденного новыми русскими завода «Судотехника» выделывали Алексей Алексеевич Курочкин (Главный инженер и Главный конструктор завода) и Владимир Иванович Шадрин (некогда — правая рука Р.Е Алексеева при создании экранопланов) — нужно писать отдельную повесть в жанре — ужастик!
От души с трубчато-тканевыми СВП на баллонах наизобретался Алексей Алексеевич Курочкин – Главный инженер и Главный конструктор завода «Судотехника» (бывшего завода Водного института и Речного училища, основанного ещё И.П. Кулибиным). Он разработал и реализовал около 10 таких аппаратов, очень самобытных конструкций. К сожалению, мелкие хищники, которые крутились вокруг него, за это время полностью реализовали сам заводик.
Имеет баллоны и оригинальное СВП «Пегас» конструктора С.Алексеева, также бывшего работника ЦКБ по СПК.
Конечно, вы меня ехидно спросите:
-А как ваши десятки лет любимые баллончики поедут по железу, проволоке, острым камням?
А я вам не менее ехидно отвечу:
-А в наше время ни один интеллигентный человек не ходил в хороших ботинках по улице без калош!
-Человек в футляре, человек в футляре! — скажете вы.
Я вам отвечу:
-Ярлык можно приклеить любому умному человеку. Но автомобиль тоже ведь не на камерах гоняет! Есть на колёсах покрышки. Есть покрышки и на баллонах. Будьте спокойны — уже проверено! Разработано и испытано.
Только самая первая СМ-9 возвращалась иногда без баллонов. И вспоминали о них уже на берегу, и то случайно. Ездили потом, собирали, ничего особенного. Одевать нужно получше! Кто ходил в калошах, удивляться не будет, потерять калоши — обычное дело. На наших-то дорогах!!! Сотни нижегородских СВП работают в разных регионах страны, работают круглогодично! Поверхности, по которым они бегают, можно увидеть на фотографиях в этой книге. Чисто для примера, взяты фотографии вариантов СВП «Стрелец» конструктора Сергея Николаевича Приходько. (ООО НПФ «Аэростайер»). По этим фотографиям вы можете судить и о проходимости СВП.
И вот сейчас ужасно хочется заглянуть в будущее и увидеть, кто же будет этот геройский мужик, который первым сможет пойти дальше и начнёт применять баллоны для скоростных аппаратов всё большей и большей грузоподъёмности?! Это будет началом новой технической революции, эпохи надувного транспорта!!!

Опять на пляже

Чудом сохранились две старые фотографии. Они сделаны на пляже города Каспийска. Ласковое Каспийское море. Включите ваше воображение, и вы услышите и почувствуете чуть заметные тёплые волны, которые будут лизать ваши ноги. Нежный песочек на берегу и в воде. Недалеко от этого места снимался фильм «Белое солнце пустыни». Совсем рядом плавают могучие осетры и белуги, набитые чёрной икрой. Иногда они высоко выпрыгивают из воды и плашмя падают в море.
Недалеко отсюда из огромных деталей, привезённых по Волге и Каспию, шла сборка грандиозного сверхсекретного корабля-самолёта, детища Ростислава Евгеньевича Алексеева.
Шила таких размеров в мешке не утаишь. Когда десять его двигателей начинали реветь, этот жуткий вой был слышен в дагестанских горах за многие километры от побережья. Американцы, когда засекли корабль, и сфотографировали, в первую очередь, со своих спутников-шпионов, назвали его Каспийский Монстр (КМ). Мы называли его Корабль Макет (тоже КМ).
И Тамара Тудвасева (конструктор завода «Дагдизель»), и Ростислав Евгеньевич Алексеев (Генеральный конструктор экранопланов) имели, как минимум, одно большое сходство. Когда где-то кому-то было плохо, то и Тамара, и Р.Е. откладывали в сторону все свои дела (личные, общественные, производственные), и шли на помощь.

Алексеев на дорогах

Однажды глубокой ночью, зимой и в мороз, мы вдвоём с Р.Е. по дороге в Чкаловск подъехали на его автомашине к месту жуткой аварии. Немедленно он стал затаскивать в свою легковушку окровавленных, переломанных, кричащих, стонущих людей и людей без признаков жизни. Я ему помогал. Машину набили битком.
Один здоровенный, залитый кровью мужик очень громко кричал, был агрессивен и очень хотел всех без разбора поубивать. Алексеев на полной скорости гнал в Чкаловскую больницу, а я в шоковом состоянии, в полной темноте, зажатый ранеными, пытался навести в машине порядок. В первую очередь, искал, чем связать агрессивного мужика. Видимо, я многовато суетился, и Алексеев сказал:
-Ты этого мужика не бойся! Это у него бред, агония! Сейчас уже приедем.
Эти слова меня очень поддержали. В кровавых ситуациях он оказывался покрепче.
В Чкаловске на тёмных улицах искали больницу, искали, где у нее вход. Стучали в окна, всех будили. Потом собирали по городу врачей. Работы для них было много. Когда убитых и раненых сдали, уже светало. Салон машины был залит кровью, измазан всем на свете. Такие случаи у Доктора бывали много раз. Мимо происшествий на дорогах он никогда не проезжал.
Был эпизод, когда водитель, нечаянно убивший пешехода, решил скрыться. Алексеев по дорогам долго гонялся за ним. Наконец, водила загнал машину в болото, и бросился в лес. Алексеев всё-таки догнал его, и убедил добровольно сдаться. Милиция на трассе Горький-Чкаловск, да и в самом Горьком, хорошо знала Алексеева и очень уважала. Ему отдавали честь, и прощали постоянные превышения скорости. Знали, что он классный гонщик.

Тамара Тудвасева

Как-то раз поздней осенью были туристские соревнования. Тамаре выпало пройти трассу по компасу через болото. Её не было несколько часов. Соревнования мы проиграли, (я был капитаном команды). Мы были в состоянии стресса. Вышла из болота она чуть живая от усталости, холода и голода. Оказывается, на трассе она встретила лосёнка, который погрузился в топь уже почти по ноздри и совсем выбился из сил. Всё это время она его вытаскивала. Это просто чудо, что такое хрупкое существо, как Тамара, сумело вытянуть его. Сама она при этом чуть не отбросила коньки, и не осталась в трясине вместо лосёнка.

Момент истины

Был момент, когда Тамару в зверски замёрзшем и промокшем виде со-вер-шен-но случайно встретил Алексеев. Он моментально доставил её в тёплое помещение, организовал электрообогрев. Потом он сел рядом с диваном на пол, снял с её ног мокрую обувь и носки. Помещая по очереди ступни 35 размера в свои огромные тёплые ладони, он довольно быстро их отогрел, и сунул в большие тёплые сухие носки и тапочки. Горячий куриный бульон с белой булкой не только окончательно спасли жизнь хорошего человека, но и сняли угрозу простуды.
В тот вечер мне и открылась истина. Она заключалась в том, что эти летающие (Тамара и Ростислав Евгеньевич) очень похожи. В своей жизни иногда они оказывались просто беззащитными. И люди должны были бы их защищать. Только, как это было сделать?!
Когда позднее я встречал Тамару в заводской столовой, она в восхищении качала головой и говорила:
-Ну, у вас, горьковчан, и Главный конструктор!!!
Я, конечно, как всегда, примазывался к его славе и говорил, что мы, горьковчане, все такие симпатяги! Если раньше для заводских он был яркой, но далёкой звездой, человеком-легендой, то теперь – вот он рядом, стоит на пляже и машет руками!

Шторм

Особенностью берега Каспия, где сделана эта фотография, является то, что лёгкий приятный ветерок, насыщенный запахами разных видов полыни, мог очень быстро превратиться в ураганный ветер. И тогда уже через полчаса в волосах, за шиворотом, на зубах, в глазах у вас будет песок.
Из-за летящего песка будет трудно дышать.
Для испытаний экранопланов на острове купили за рубежом шикарную плавучую мастерскую. Прочный бетонный корпус, на палубе — комплекс станков. На втором этаже — конструкторские и конторские комнаты, слесарные верстаки. В трюмах — склады, полные необходимых материалов.
Повели плавучку на буксире в район испытаний. И тут вдруг поднялся ветер, начался классический каспийский шторм. Огромные волны разнесли могучие щиты, закрывавшие окна. Легко вышибли стёкла. Вода пошла в трюмы, и плавучка стала тонуть. Люди с плавучки бросились в воду, и их подобрали корабли.
На плавучке остался опытный шкипер Александр Семёнович. Он работал в отделе флота ЦКБ по СПК. Родился он, вырос и всю жизнь работал на Волге. Могучая фигура без шеи. В высоту, ширину и толщину он был одинаковым. Мощные руки напоминали носовой брашпиль. Вообще, он походил на черноморского каменного краба, только очень больших размеров.
Александр Семёнович стоял на фальшборте и держался за пиллерс, стальную трубу диаметром 80 миллиметров. Огромные волны оторвать его не могли. Плавучка всё больше кренилась и уходила в беснующуюся пучину. И тут оказалось, что шкипер не умеет плавать!!! Случай невероятный, но факт!
Плавучка погибала, погибал человек. Нашёлся-таки один смельчак, прыгнул с корабля с концом каната, и добрался до Александра Семёновича. Но шкипер был уже в трансе от всего этого айвазовского ужаса. Руками и ногами обхватил он пиллерс и вместе с ним постепенно погружался. Глаза неподвижные, мышцы отвердели. Уговоры матроса и крики с корабля не действовали. Наверное, он их даже не слышал. Страх шкипера парализовал. Матрос тогда накрепко окантовал, застропил цепкого водника концом каната и вернулся на корабль.
Два работника флота, дёргали канат и пытались отодрать Александра Семёновича от пиллерса, но оказались слабоваты в коленках.
Тогда уже все, кто был на палубе, стали озверело тянуть канат и сдёрнули-таки глыбу. Стальной пиллерс при этом погнули и частично оторвали по сварке! Плавучка после этого ушла на дно, а шкипера вира на палубу.
Однажды в ночь глухую и жуткую темень спасённый шкипер стал бегать по домикам на острове и звать людей на помощь в поимке (как он сказал) американскиих шпионов. Один шпион напал на него на понтоне и пытался порвать ему пасть. Славный работник флота вырвался от него и, пользуясь темнотой, ушел!
Рот у шкипера был действительно повреждён. Понтон стоял довольно далеко от берега на отмели и был под опекой шкипера. Все хотели спать, а шпионов ловить не хотели. Это была ужасная история.
Тогда уже я заподозрил, что у меня со шкипером одинаковое количество патриотизма в крови и одинаковое количество извилин в мозге.
Вот именно эту историю срочно оставим для другой книги и спешно вернёмся к летающим людям.

Как меня подловили русалки

Одна очень инициативная группа премиленьких юных выпускниц техникума, попавших на завод по распределению, стала вдруг брать меня за горло и за всё прочее и требовать, чтобы я обучил их прыгать с парашютом. В эту группу входила и Тамара Тудвасева. Скелеты у них были подходящими для занятий этим видом спорта, всё остальное тоже на своих местах и оптимальных габаритов. Прыгучесть была хорошая.
Во всём этом я убедился со-вер-шен-но случайно. В одно погожее воскресенье проскочил я мрачным болотом на дальние пустынные луга одной живописной речушки. Иду…Места для туристских соревнований присматриваю. Полное безлюдье…
И вдруг вдали на одной полянке сквозь кусты вижу какое-то румяно-коричневое мельканье. Слышно, что по мячу колотят. Чтоб не навязываться, подхожу без лишнего шума. Бог мой! Вот это зрелище!!!
Это все четыре наши юные новые работницы играют в мяч. Голышом!!! Тело безо всяких бикинчиков движется естественно, свободно, разболтанно! Да если в прыжке! Да если на солнце! Да если на фоне реки или зелени! Куда глазуновы смотрят? Согласитесь, что сюжетик такой картины был бы шедевральным!!! Махи, играющие в мяч! Картина вошла бы в историю человечества!!!
Или не по зубам реалистам изобразить ню в движении? Я-то не с целью каких-то похабных мыслей понаблюдал, а с точки зрения соответствия их физических данных различным видам спорта. Чисто, как опытный тренер. Отметил, конечно, что русалки-то хороши-и-и!
Однако, заниматься с ними парашютным спортом совершенно не входило в мои планы. Хлопотное это дело. У меня в это время голова была забита конструкторскими делами (уже 4 изобретения оформил), а после работы играл в спектаклях. Только оказалось, что отделаться от них очень сложно. Взяли мёртвой хваткой!
Чтобы хоть как-то отвязаться, я сказал, что дело это сложное, трудоёмкое и из-за четырёх человек я этим заниматься не буду. Наберёте человек 40, буду готовить. Русалки загрустили, но отцепились. Майн либер готт, как я ошибался! Они меня подловили на слове!!!
Через месяц меня пригласили провести первое занятие. Я чуть не упал, пришло человек 200. Они привели два ремесленных училища и учеников старших классов из двух школ. Щёлкать клювом всегда нужно очень осторожно! Отступать я не мог.
Слово не воробей, вылетит, не поймаешь!
Я разбил всех на десятки, и стал готовить 20 инструкторов, по одному от каждой десятки. Тамара стала одним из таких будущих инструкторов.
И тут, видимо из-за такого переплёта, я допустил вторую тактическую ошибку.
Я стал готовить не перворазников, а спортсменов. Похоже, увлёкся процессом обучения! А для первого прыжка нельзя давать большого объёма знаний. Наглядно это подтвердила Тудвасева.
Во время первого прыжка Тамара сделала попытку управлять куполом. Квадратный купол парашюта ПД-47 управляется некоторым подтягиванием задних строп справа или слева от киля. Парашют в управлении дубовый, разворачивается медленно и не всегда. Иногда его приходится даже обманывать. (Крутить в другую сторону. Лишь бы развернуть!). Но эти тонкости не для первого прыжка.
Парашют у нее заупрямился. Тамара стала добиваться своего, и стала вытягивать стропы всё больше и больше. Парашют перестал управляться вообще и приобрёл вид парашюта с перехлёстом стропой. Инструктор на земле (он был от меня далековато) очень всполошился, и в электромегафон стал требовать раскрыть запасной парашют. Тамара знала, что это не перехлёст, и команду не выполняла.
В ход пошли категорические требования с яркими выражениями. Чего только ни наслушалась, бедняжка, в свой адрес. Земля была рядом, и инструктор бесновался! Тамара бросила стропы, и купол выравнялся (от слова-равнина). В очень короткий срок она раскрыла запаску. (При раскрытом основном парашюте это не так-то просто).
Я встретил её первым. Она шла в слезах.
-Меня теперь выгонят?
-Ты выполнила прыжок сверхуспешно!!! Кольцо запаски не потеряла?
-Нет, вот оно.
-А, где оно было, когда ты управляла двумя куполами и приземлялась?
-Я его в зубах держала.
Бедная Томка! Летела, как лошадка, со стальным кольцом в зубах!!! Но народное добро не бросила! Сохранила. На аэродроме была куча запасок без колец. Это создавало дефицит запасок. Наша команда не потеряла ни одного кольца!

Туристские страсти

Последним упражнением туристской эстафеты того времени было – всей командой в своём квадрате на финишной поляне поставить палатку, из дров, заготовленных в квадрате заранее, развести костёр и довести воду в котелке до бурного кипения.
Мы шли первыми, но палки, которыми приподнимали костёр для лучшего горения, перегорели, и костёр упал на землю. Пламя уменьшилось, и соперники стали нас догонять. Страсти бушевали. Соперники уже подвывали в предвкушении победы.
И тут Тамара Тудвасева подняла костёр на своих худеньких руках. Пламя затрещало и взвилось столбом! Вода забурлила!!! Вся финишная поляна оцепенела.
Я опомнился, и грудью вышиб у нее из рук гудящий костёр. Сбил и котелок с кипятком. Я почти не пострадал, а у Тамары руки были сожжены основательно. Лечили их долго. Победа, конечно, нам была нужна. Но уж только не такой ценой!!!
Вот такая она, Тамара Тудвасева.

Александр Двойников

Могучий талантище очень скромненько и тихо живёт сейчас в деревне Яблонево Чкаловского района. Двойников служил радистом на Чкаловском филиале ЦКБ по СПК. Он держал радиосвязь с экранопланами, катерами и самолётами во время испытаний экранопланов. А всё своё остальное время он отдавал отработке и изобретению различных компоновок экранопланов.
У Двойникова идеально летали катапультируемые модели экранопланов совершенно немыслимых компоновок. Из таких умельцев и мыслителей раньше и получались колдуны. У него против ветра по воде ходила модель с прямой передачей от ветряка на водяной винт. Учёные мужи до посинения спорили о том, что это невозможно. А он сделал, и модель пошла против ветра!
У него, как по струне, ходила катапультируемая модель экраноплана с обратной стреловидностью и без киля!!! Он добился путевой устойчивости круткой крыла. Вы скажете:
-Это фантастика!
Да, это фантастика, но я видел это собственными глазами!!! Поезжайте к Двойникову в деревню Яблонево на реке Троце. Он вам это подтвердит!
Доктор не упускал возможности посмотреть на его работы, и пообщаться с ним. После нескольких лет работы с моделями Двойников из шести листов фанеры (три сверху и три снизу) вдруг построил натурный экраноплан. Мотор был, переделанный на воздушное охлаждение, лодочный мотор «Вихрь М».
Воздушный винт был собственного изготовления. Несколько лет Александр гонял на этой машине в любое время года через реку в деревню Калганово за молоком, гонял в магазин вверх по реке Троце, носился по Горьковскому морю, — или на рыбалку или на товарный обмен. Менял он водку на рыбу у ледовых рыцарей, которые сидели далеко в море.
Фанерный аппарат даже с тремя пассажирами на борту развивал скорость больше ста километров в час. Двойников показал нам всем, что отдельно взятому мужчине по силам сделать свой экраноплан. Это воодушевило меня построить такую машину. Александр был человеком очень азартным и нетерпеливым. Эта черта мешала ему сделать всё обстоятельно. Много лет у его машины не было плавучести, и когда случался отказ двигателя на воде, аппарат начинал тонуть. Не один раз Двойникова вытаскивали из воды, когда он начинал уже сильно надоедать своими жалобными криками о помощи.
У экраноплана много лет не было руля высоты, и его мелкие бытовые промашки по балансировке вели к авариям. Как-то раз, например, он повесил сумку с инструментами не на своё место. Аппарат взвился на высоту метров 50, встал вертикально и плашмя тормозился метров 70. Двойников был намертво прижат к лавке, на которой обычно сидел верхом. На бок аппарат не свалился, а когда торможение типа «кобра» закончилось, они (Александр и экраноплан) мягко подошли к поверхности.
Судьба хранила Александра — приключений в воздухе у него было много. Но лишь один только раз при приземлении вместе с аппаратом с порядочной высоты он перерубил себе переносицу ветровым стеклом. На этом аппарате многие мои соратники и я сам прошли хорошую школу верховой езды на диком экраноплане.
Был у Александра случай, который мог кончиться скверно. Для того, чтобы у его аппарата всегда был угол атаки, в носовой части под крылом у него зимой стояла небольшая лыжа, а летом — колёсико.
Однажды весной на сравнительно небольшой скорости троцкист хотел по снежному зализу вылететь на противоположный берег реки Троцы. Снег уже был слабый, и лыжа неожиданно провалилась. Аппарат воткнулся, и Александр со своей лавки полетел в сторону работающего носового винта.
Когда он открыл глаза, то не увидел ничего. Была только белая мгла. Первая мысль была, что он ослеп. Вторая, что он на пути к Создателю. Проанализировав ситуацию глубже, он понял, что воткнулся очень глубоко в снег головой вниз. Как он пролетел над работающим винтом и при этом не превратился в тонкопорезанную колбаску, остаётся загадкой этого полёта.
Есть люди, у которых очень боевой тренированный ангел-хранитель. Тут ангел Двойникова успел среагировать! С винтом вообще-то шутки плохи. Был ведь в нашем аэроклубе случай, когда по оплошности инструктора молоденькой парашютисточке лопастью винта снизу перерубило челюсть и, подцепив скулу, снесло голову.
Начальнички ещё потому не очень любили таких, как Александр, что он-то погибнет, ладно, сам виноват, так ведь за него могут быть неприятности по службе!!!
Кроме всего прочего, для меня отношение того или иного человека к Двойникову было верным мерилом порядочности этого человека. Всё делалось очень просто. Я выспрашивал, как человек относится к Александру, и становилось абсолютно ясно, кто передо мной. (Кто не любил Двойникова, тот нам не друг!)
Великую муку принял Двойников от начальничков (Великомученик он — наш Саня !!!), да и чудес он совершил множество! На месте церкви я бы причислил его к лику святых. Мне повезло, что я с ним встретился.
Когда его фанерный экраноплан после нескольких лет эксплуатации и хранения под открытым небом сгнил, то однажды на одной большой волне и на большой скорости он разлетелся в шебел! Двойников построил новый аппарат, такой же геометрии, но уже из алюминиевых листов. Он его эксплуатировал не меньшее количество лет, чем первый, фанерный.
К сожалению, в те времена даже слово «экраноплан» вне территории базы или ЦКБ нельзя было произносить. Всё было секретно. Одних генералов и цензоров сколько на этой секретности кормилось. Поэтому фотографий детища Александра Двойникова мы, увы, не имеем. Приведённый в этой книге эскиз его экраноплана сделан мной по памяти, но в масштабе.

Летающий дед

Леонид Степанович Елисеев вошёл в состав летающей братии очень постепенно. Но с ним сразу стали возникать мелкие проблемы. Дед был из самой далёкой глубины народа с абсолютно неполным начальным образованием. Галстука он не носил, а на рубашке у него порой не было ни одной пуговицы.
В руках всегда была авоська с полулитровой бутылкой. И дед довольно часто к ней прикладывался. У него был яркий облик бомжа со стажем.
В свой первый приход на гору он был потрясён увиденным.
Своё восхищение (а восхищался он всё время) он выражал нецензурно и замысловато. Фразы были порой витиеватые. Там был и «глаз собачий», и «твоего гроба сосновые доски» и много всего разного. Дети вокруг деда всё быстро запоминали и охотно повторяли сложные выражения даже с его интонациями.
Всех наших летателей я просил, как бы это ни было порой трудно, к зрителям относиться терпеливо и уважительно. Зрители — это наш резерв и наша опора в обществе!
Журналисты и журналисточки писали о нас в газетах. Часто приходили культурные барышни, мамаши с воспитанными детками. А мы тут вя-вя, вя-вя!!! И тут ещё дед со своим:
-Это ж, надыть чо придумали!? Я-тить твою ма-тить! Летать придумали!!!
И т.д. и т. п.
Мы базировались в детском клубе, а дед прилип, как банный лист. Детки с мамами идут на кружок вышивания и мягких игрушек, а мы с грохотом, тюками, трубами, с бородой сивой, и бутылочкой в авоське. «Я-тить твою ма-тить!» То ли пьянствовать ломятся, то ли ночлежка здесь у этих грязных и горластых?! Висели на ниточке. Хорошо, что директор была душевной женщиной. Имя, как аккорды Бетховена — Аэланта Яковлевна! Вслушайтесь: — А-э-лан-та Я-ков-лев-на!
А дед был упорный — он уже надумал летать. На пенсию он вышел из пожарной и охранной службы. Понятия о любой технике — ноль. Полный гуманитарий. Но упорно решил постигать науку и строить свой дельтаплан. Я иногда часами всё ему объяснял, но в конце встречи вдруг выяснялось, что он аб-со-лют-но ничего не понял. Слушал и кивал головой из вежливости.
А тут ещё соседки! Оказывается, они его просто боялись. Они только сомневались — сумасшедший он или просто подосланный ко мне шпион. Соседки очень настойчиво убеждали меня, чтобы я ничего не рассказывал ему о ЦКБ.
Одна видела его на мызинской остановке трамвая. Он очень странно себя вёл. Стоит неподвижно, о чём-то думает, что-то шепчет и руки как-то странно перед собой держит. Потом вдруг, как побежит под горку, и опять встанет, и о чём-то думает.
-Дед, точно, сумасшедший! Ты его сюда, пожалуйста, не води — даст чем-нибудь по башке!
Но всё объяснялось проще. Я всем своим ученикам, и парашютистам, и дельтапланеристам, предлагал всегда мысленно заранее проиграть полёт от начала до конца, чтобы чётко представить себя в воздухе и как-то уже привыкнуть. На остановке дед просто готовился к полётам. Соседок переубедить я не смог.
-Если он не сумасшедший, значит, шпион! Не может нормальный человек в таком возрасте готовиться к полётам. Пожалуйста, не води его сюда — нас всех обворуют. Ты очень прост, Моисеев, и слишком доверчив! Если ты ему не скажешь, мы сами его отсюда вышарим!
С тётками, если они не летают, разговаривать трудно… Я думаю, что вы это по себе знаете.
Дед был тщедушным, и геометрию дельтаплана выбрали ему простую и низкоскоростную. Ткань взяли самую лёгкую и цветастую. Летал дед только в самую хорошую погоду.
Я старался подобрать ему место старта, выбирал момент между порывами ветра, корректировал угол наклона аппарата и, когда всё сходилось, давал команду — пошёл! Подвеску он сшил из пожарных шлангов, рукавицы, пожарная куртка, шлем и кирзовые сапоги были тоже с производства.
Кстати, спиртного дед не признавал. В бутылочке у него была водичка, он считал полезным для органона попивать воду. В большинстве случаев он летал с половины горы и был просто счастлив. Для него гораздо больше значило, что он в нашем коллективе. По курсу он не расхаживал и поворотов не делал, летал только по прямой.
Но однажды случилось так, что даже при таком простеньком полёте с низенькой горки в Кузнечихе-1 дед попал в тепловой пузырь и, как он сказал, «вознесся» метров на двести! Такого на этой горе ещё ни с кем не случалось — Леонид Степанович был очень лёгким.
Страшно было, что дед отдаст ручку от себя, как при посадке, и тогда погибнет. Но Л.С. держал ручку мёртвой хваткой.
Страшно было, что он улетит на высокие дома Кузнечихи-1 и упадёт с какого-нибудь дома. Но дед, как улетел, так и прилетел, почти вертикально. Его зонтик имел очень маленькую скорость по горизонту. Позднее Л.С. очень гордился тем, что делал всё, как учили, и остался жив.
-Леонид Степанович, а о чём думал-то там наверху?
-А я думал, что вот он, настал мой смертный час, я-тить твою-ма-тить!
-А что делал, Леонид Степанович?
-А делал, как учили — ручку на себя!
Когда погода была для него не люкс, дед скучал и начинал озоровать. Он «клеился» к зрительницам среднего возраста. Старался поразить их воображение. Летом залезал в ледяной родник и потом, совсем рядом, на глазах у зрительниц очень долго снимал, выжимал и одевал свои семейные трусы. Расхаживал и сох без них, болтая всем на свете. Нудист царского времени!
-Что естественно, то не постыдно, я-тить- твою-ма-тить!
Жаловались на него почему-то всегда мне:
-Владимир Васильевич, уйми своего деда. Он катается на своих санках из стальных труб с самого верха!
-Да пусть катается, — на санках, чай, не разобьётся!
-Так, ведь, он дельтаплан насквозь пробил!
Ну, дед-твою-матить! Cвой дельтаплан он не пробил!
-Леонид Степанович, если будешь озоровать, мы пустим тебя в полёт с самого верха и без дельтаплана!
Слушает он очень внимательно, и глаза очень умные. Могут ведь и пустить… У этих мордолетателей ума хватит! Потом сдали деда Василию Пескову из «Комсомольской правды». Дед стал известен на всю Россию. А как-то раз даже из Эфиопии привезли этот номер «Комсомолки» с нашим дедом.
И тут стрельнула, вдруг, ему идея — лететь в космос. Лавры Белки и Стрелки покоя ему не давали. Разговорами о космосе он меня достал! Я ему говорю:
-Леонид Степанович, в космосе кровь не отливает к ногам, а давит везде одинаково. Попроси зятя привязать тебя в вашем сарае за ноги и повиси хотя бы полчасика головой вниз. Потом расскажешь.
А сам думаю — может, бросит затею после этого? Через какое-то время подходят ко мне и говорят:
-Во-о-о-н там! На горе лежит дед головой вниз и не шевелится, а аппарат его стоит целый. Может, разбился, а, может, плохо стало?
Я присмотрелся — всё понятно — дед начал тренироваться на космонавта.
Время бежало, и вот дед собрал нехитрые пожитки, фотографии полётов, «Комсомольскую правду» со статьёй и портретом и отправился в Москву к космонавтам.
-Если предложат лететь без возврата, я соглашусь, пожалуй. Житья мне тут осталось немного. А так хоть польза для науки будет.
Попрощались мы с ним, на всякий случай, обнялись. Патриотом был наш дед, а не шпионом.
Вскоре дед вернулся. Говорит, что поставили на очередь лететь в космос и могут вызвать. Приняли его по высшему классу, сделали могучую экскурсию. Одевал скафандр, сидел в разных кораблях, в капсулах и даже крутили на центрифуге. Кормили его космической пищей из тюбиков, поили регенерированной водой из туалетов. Пообщался дед со многими космонавтами. Уважительные мужики у нас в космическом городке. Летающие люди всегда поймут летающего человека.
А вот о киношниках этого не скажешь!
Ко всем своим достоинствам дед был ещё «моржом» и регулярно купался в проруби. Закалённый был дед. И, вдруг, приходит с насморком, чихает, глаза красные. Ничего себе! Как же так?
Оказывается, демонстрировал он свою мощь на киноплёнку — купался в проруби. Они ему:
-Ну, проплыви туда, ну, проплыви сюда, ну, нырни ещё разок.
Дед им говорит:
-Я замёрз уже!
А они:
-Ну, дед, дед, ещё чуть-чуть, последний раз, проплыви и всё, ну давай самый последний разочек. А теперь нырни последний раз!
Киношникам, раз уж они приехали, побольше материала нужно отснять. Чтобы потом кадры повыбирать можно было.
Дед окоченел уже весь, а они своё:
-Давай, дед, давай, дед, давай, дед!!!
Понял он, что конец ему приходит. Слава — хорошо, но и жить ещё хочется! Еле успел ноги уже синего цвета унести от них. Кинозвезда ты наша, блин. Уморят, и слава не понадобится! Несмотря на озорство, деда у нас любили.
Мечта Леонида Степановича положить свою жизнь на алтарь российской космической науки не осуществилась. С этим у нас вообще сложно.
События в его жизни развивались так. Получил он наконец свою квартирку в благоустроенном доме. Больше всего его радовала ванна. Приятно после всего мордохлёста на полётах, после напряженной игры в прятки с костлявой, забраться в тёплую воду прямо у себя дома.
Деликатные соседи деда долго не могли понять, что этот запах идёт из его квартиры. Когда квартиру всё-таки вскрыли, причина выяснилась. Всё, что осталось от Леонида Степановича, лежало в его ванной. Лежало давно.
Мегаполис растворил человека. Никто из наших летателей не был на похоронах Деда. Просто никто и не знал, что летать на гору он больше не придёт никогда. Светлого человека не стало…